Святая Русь. Полководец Дмитрий
Шрифт:
Дорога к Веськову петляла дремучим лесом. Конечно, в боярскую вотчину можно было добраться более удобным путем, вдоль берега озера, но Сергуня побоялся встреч с рыбаками, кои нередко засиживались у кострищ и ночами. Дорога лесом куда надежней: ночью она всегда пустынна.
По чёрному звёздному небу плыла, освещая путь, задумчивая серебристая луна. Стояла чутко-пугливая, завороженная тишь, лишь при слабом, набегающем ветерке слышался легкий шум сосен и елей да нарушал покой дробный цокот копыт пущенного в рысь коня. Его-то и услышала ватага мужиков, неторопко бредущих встречь всаднику.
Ватага остановилась, прислушалась.
– Кажись, один едет, – молвил один из путников.
– Чо делать будем, Качура? В лес сойдём
Большак, вожак ватаги Данила Качура, дюжий, рослый мужик в войлочном колпаке, твёрдо бросил:
– Глянем!
На крутом повороте дороги перед Сергуней неожиданно выросла стена мужиков. Разбойный люд! У Шибана ёкнуло сердце, но он был не из пугливых; выхватил из кожаных ножен меч, устрашающе крикнул:
– Посеку! Расступись!
Но лихие не дрогнули, двое из них натянули тетивы лука.
Вот тут-то Марийка, кинутая поперёк коня, заслышав голоса людей, замычала изо всех сил, затрясла головой и задвигала связанными ногами. Авось и избавят её от полона неведомые люди.
– Спрячь меч, коль жить хочешь. Кому сказываю! Лучники! – громко воскликнул Качура.
И Сергуня понял: ещё миг, другой – и две стрелы пронзят его грудь. Пришлось вложить меч в ножны.
Ватажники (а было их человек десять) сняли с коня Марийку, освободили от пут и рогожного мешка и удивлённо загалдели:
– Ну и ну. Девка!
Качура, ухватив увесистой рукой коня за узду, повелительно молвил:
– Слезай!
Шибан нехотя слез, и тотчас к нему метнулась разгневанная Марийка.
– Так вот кто меня похитил! Злыдень! Куда ты меня вёз?
– Что за человек? – вопросил Марийку большак.
– Худой человек. Шибан, кой боярину Мелентию Ковриге служит.
– Наслышан о сём боярине, – хмуро произнес Качура. – Жесток. От него оратаи [32] в леса бегут… И куда ж ты вёз девку?
32
Оратаи – пахари, крестьяне.
Сергуня не захотел выдавать своего боярина и взял вину на себя.
– Приглянулась. Побаловаться захотел.
– А зачем в лес потащил?
– А чтоб никто не видел. Эка невидаль девку потискать. Не убудет!
Сергуня подмигнул ватаге, широко осклабился. Ухмылка его при лунном свете была хорошо заметна. Шибан норовил прикинуться простачком, дабы привлечь на свою сторону мужиков. Но мужики не любили ни бояр, ни их служилых людей.
– Всё ли так сказывает этот боярский прихвостень? – повернулся к Марийке большак.
Девушка развела руками:
– Не знаю, что и сказать, люди добрые. И всего-то видела его один раз. И вдруг такое. Схватил меня на кладбище, когда на могилку матери наведалась.
– А отец жив?
– Сирота я, добрые люди.
Качура с недобрым лицом вновь ступил к Шибану.
– Сироту обижать – великий грех. Рогатину ему в брюхо – и вся недолга. Не так ли, ребятушки?
– Так, Данила.
Но Сергуню спасла Марийка:
– Не лишайте его жизни. Отпустите!
– Добрая же ты, деваха. Он тебя помышлял обабить, а ты его милуешь. Будь, по-твоему. Но меч и коня мы заберём. Живи, Шибан! Да не забывай молиться на девку.
Сергуня вернулся к боярину, как побитая собака. Без меча, кафтана и коня. Удручённо молвил:
– Не выгорело дело, боярин. Беда приключилась.
Мелентий Петрович, выслушав Сергуню, затопал ногами:
– Дуросвят! Малоумок! С пустяшным делом не мог справиться. Со двора выгоню!
Долго бушевал и гневался, пока не плюхнулся на высокое резное кресло и не спросил:
– А с девкой что?
– Не ведаю. Что с ней разбойная ватага содеяла, одному Богу известно.
– Ну и дела!
Гришка и Авдотья хватились Марийку ещё поздним вечером.
– И куда запропастилась?
Всю
– Дело худо, Авдотья. Если в полдни не появится, пойду искать.
– Да куда пойдёшь-то?
– Ведаю! К боярину Ковриге.
Глава 11. Год 1266
Год 1266 принес немало добрых и недобрых вестей и перемен. В Сарай-Берке [33] умер великий хан Золотой Орды Берке, жестокий и немилосердный враг. «И была ослаба Руси от насилия татарского». Натерпелись русичи свирепого хана! Ордынцы спешно покинули удельные княжества, дабы присоединиться к тому или иному влиятельному хану, претендующему на золотой трон. В Сарай-Берке намечалась кровавая резня, и неясно было, кто выйдет из неё победителем. Ногай, Хулагу или внук Батыя от второго сына Тутукана?
33
В правление Золотой Ордой Батыя город назывался Сарай-Бату.
Русь затаилась. Князья ведали: каждый – не подарок. Ногай – не менее жестокий, чем Берке, один из главных воевод татарских. Ещё в княжение Невского начались в Золотой Орде (Волжской или Капчакской) раздоры. Ногай, надменный могуществом, не захотел повиноваться хану и сделался в окрестностях Чёрного моря независимым владетелем. Он заключил союз с греческим императором Михаилом Палеологом, который в 1261 году, к общему удовольствию россиян, взяв Царьград и восстановив древнюю монархию Византийскую, не устыдился выдать свою побочную дочь Евфросинию за мятежного хана. От имени Ногая и произошло название татар ногайских [34] , а затем и Ногайской Орды [35] . Осенью 1266 года Ногай стал собирать свои тумены, чтобы двинуться на столицу Золотой Орды.
34
Ногай – татарский правитель территории от Дона до Дуная. Имел большое влияние в Золотой Орде, выдвигал на ханский престол своих ставленников, умер в 1300 году.
35
Ногайская Орда – феодальное государство кочевников (ногаев, позднее – ногайцев) к северу от Каспийского и Аральского морей, от Волги до Иртыша. Выделилась из Золотой Орды в конце XIV – начале XV века. Центр – г. Сарайчик.
Не дремал и персидский хан Хулагу, давний соперник Берке, многие годы мечтавший завладеть богатыми улусами брата великого Батыя. Он, как и хан Ногай, начал двигать свои войска к рубежам Золотой Орды.
Великий каган, император Монголии Менгу, сын четвёртого сына «покорителя земель» Чингисхана, близкий друг хана Батыя, благодаря которому он завладел троном империи, не поддерживал ни Ногая, ни Хулагу. Каган хотел видеть повелителем Золотой Орды человека своего знаменитого могущественного рода. Его выбор пал на внука Батыя, Менгу-Тимура. Он молод, тверд характером и никогда не даст поблажки Руси. Он не в пример хану Сартаку, расколовшему было кочевников на христиан-несторианцев и мусульман, является ярым защитником ислама, истинным правоверным. Менгу-Тимур не будет походить и на хана Берке, который не напустил на восставшую Ростово-Суздальскую Русь свои многочисленные тумены. Берке отравил лишь великого князя Александра Невского. Но этого ничтожно мало. Менгу-Тимур обещает не только лишить жизни всех Ярославичей, но и беспощадно наказать всех русских князей, посмевших принять участие в вечевых восстаниях ростово-суздальских городов. Именно такой хан и нужен сейчас Золотой Орде.