Святилище
Шрифт:
– А, ты здесь, - сказал он и неуклюже протянул что-то.
– Держи.
– Что это?
– прошептала Темпл.
– Чуток харчей. Иду на спор, ты не ела с утра.
– Да, даже еще дольше, - ответила она шепотом.
– Подкрепись чуть, - сказал Томми, протягивая тарелку.
– Присядь и ешь, никто тебе не помешает. Черт бы их взял.
Темпл высунула голову из-за его плеча, лицо ее в рассеянном свете из столовой было мертвенно-бледным.
– Миссис... миссис...
– зашептала она.
– Руби на кухне.
В столовой кто-то скрипнул стулом. Томми, захлопав глазами, увидел Темпл на тропинке, ее тонкое тело на миг замерло, словно бы поджидая какую-то свою медлительную часть. Потом она исчезла за углом дома, словно тень. Томми с тарелкой в руке остался в дверях. Когда обернулся, увидел, как Темпл бежит на цыпочках к кухне по темному коридору.
– Черт бы их взял.
Когда остальные вышли на веранду, он все еще стоял там.
– У него тарелка со жратвой, - сказал Вэн.
– Хочет добиться своего за тарелку ветчины.
– Чего добиться?
– спросил Томми.
– Послушайте, - вмешался Гоуэн.
Вэн выбил тарелку из руки Томми и повернулся к Гоуэну.
– Тебе не нравится?
– Да, - ответил Гоуэн, - не нравится.
– Ну и что ты намерен делать?
– Вэн, - сказал Гудвин.
– Думаешь, ты такой сильный, чтобы выражать недовольство?
– Я - да, - сказал Гудвин.
Вэн пошел на кухню. Томми последовал за ним и, встав у двери, стал слушать.
– Пойдем прогуляемся, малышка, - предложил Вэн.
– Уйди отсюда, - сказала женщина.
– Пройдемся немного, - не унимался он.
– Я хороший парень. Руби подтвердит.
– Уходи, ну, - сказала женщина.
– Хочешь, чтобы я позвала Ли?
Вэн в рубашке и брюках цвета хаки стоял на свету, за его ухом, касаясь гладкого изгиба светлых волос, лежала сигарета. Темпл с приоткрытым ртом и совершенно черными глазами стояла далеко от него, за спинкой стула, на котором сидела у стола женщина.
Возвратясь на веранду с кувшином, Томми сказал Гудвину:
– Чего они лезут к этой девчонке?
– Кто лезет?
– Вэн. А она боится. Чего они не отстанут от нее?
– Не твое дело. Не суйся. Слышишь?
– Не лезть бы им к ней, - сказал Томми. Он присел на корточки у стены. Все стали пить, передавая друг другу кувшин, завязался разговор. Томми, изо всех сил напрягая ум, с восторженным интересом слушал глупые, непристойные рассказы Вэна о городской жизни, похохатывал и пил в свой черед. Вэн и Гоуэн заспорили. Томми стал прислушиваться.
– Эти двое хотят подраться, - шепнул он Гудвину, сидящему возле него на стуле.
– Слышишь?
Те препирались уже во всю силу голоса; Гудвин легко и быстро поднялся, шаги его были почти неслышны; Томми увидел, что Вэн встал на ноги, а Гоуэн стоит, держась за спинку стула, чтобы не шататься.
– Я не хотел сказать...
– начал было Вэн.
– И не говори, - оборвал
Гоуэн что-то пробормотал. Черт бы взял его, подумал Томми. Даже говорить уже толком не может.
– Вздумал распускать язык о моей...
– произнес Гоуэн. Двинулся вперед и, покачнувшись, споткнулся о стул. Стул повалился. Гоуэн уткнулся в стену.
– Черт возьми, я...
– заговорил Вэн.
– ...гинский джентльмен; мне плевать...
– произнес Гоуэн. Гудвин наотмашь ударил его и схватил Вэна. Гоуэн повалился к стене.
– Говорю, садись - значит, садись, - сказал Гудвин. Гоуэн и Вэн приутихли. Гудвин вернулся на место. Потом
все снова заговорили, передавая друг другу кувшин, а Томми прислушивался к разговору. Но вскоре снова начал думать о Темпл. Почувствовал, что его ноги скользят по полу и все тело корчится в очень неудобной позе.
– Оставить бы им эту девчонку, - прошептал он Гудвину.
– Не лезть бы им к ней.
– Не твое дело, - сказал Гудвин.
– Пусть только кто-нибудь...
– Не лезть бы им к ней.
На веранду вышел Лупоглазый. Закурил сигарету. Томми глядел на его освещенное спичкой лицо, на втянутые щеки; проводил взглядом спичку, улетевшую в бурьян маленькой кометой. Он тоже, сказал себе Томми. Они оба; тело его медленно корчилось. Бедняжка. Будь я пес, если не хочу уйти в сарай и остаться там. Будь я пес, если нет. Он встал, бесшумно пройдя по веранде, спустился на тропинку и пошел вокруг дома. В одном окне горел свет. Эта комната пустовала, сказал он себе, остановись, потом добавил, Вот здесь девчонка и будет, подошел к окну и заглянул. Скользящая рама с ржавым листом жести на месте одного из стекол была опущена.
Темпл в сбитой на затылок шляпке сидела на кровати, выпрямясь и подобрав под себя ноги, руки ее лежали на коленях. Она казалась совсем маленькой, неловкая поза не соответствовала ее возрасту и больше подошла бы девчонке семи-восьми лет, локти ее были прижаты к бокам, лицо обращено к заложенной стулом двери. Этот стул и кровать с выцветшим лоскутным одеялом составляли всю обстановку комнаты. Старая штукатурка на стенах потрескалась и местами обвалилась, обнажив дранку и заплесневелую клеенку. На вбитом в стену гвозде висели плащ и фляжка в чехле защитного цвета.
Темпл медленно повела головой, будто следя за кем-то, идущим вдоль дома. Голова ее, хотя больше ни один мускул не дрогнул, повернулась до отказа, словно у набитой конфетами пасхальной куклы из папье-маше, и застыла в этом положении. Потом стала поворачиваться обратно, словно следя за невидимыми ногами по ту сторону стены, снова к запирающему дверь стулу, и на миг замерла. Затем Темпл опустила взгляд, Томми увидел, что она достала маленькие часики и поглядела на них. Подняла голову и взглянула прямо на него, глаза ее были спокойны и пусты, как два отверстия. Чуть погодя, снова глянула на часики и спрятала их в чулок.