Святославичи

Поротников Виктор Петрович

Пурга закончилась так же внезапно, как и началась.

Проглянуло сквозь туманную пелену бледное зимнее солнце. Ожил, зашевелился военный стан, заметенный так, что многие палатки превратились в снежные холмики.

От села Речицы войско двух Ярославичей долго пробиралось к устью реки Березины, которая находилась уже во владениях Всеслава. Дальше войско двигалось по льду реки, занесенной снегом.

Ночь в краю густых лесов наступает быстро.

Едва начинало смеркаться, воины спешили разбивать лагерь среди заснеженных елей и сосен:

тащили сушняк, разжигали костры, ломали лапник для подстилок. Потом, сидя у костров, грызли сухари, хлебали похлебку и слушали рассказы бывалых людей о проделках колдуна Всеслава.

–  Вы думаете, не ведает князь Всеслав, что рать наша за погибелью его идет?
– вопрошал сгрудившихся возле костра ратников Святославов дружинник, заросший бородищей до самых глаз. Вопрошал и сам же отвечал на свой вопрос: - Ан нет, други мои, уже проведал об этом Всеслав, потому как у него повсюду послухи с крыльями да когтями. Ворона ли, сойка ли, рысь ли, олень ли - всякая тварь лесная Всеславу служит и вовремя его о беде извещает. И пургу на нас Всеслав наслал и морозы лютые от его же волхованья стоят. Не молится Всеслав христианскому Богу, старых языческих богов почитает.

–  А я слышал, что князь Всеслав у себя в Полоцке Софийский собор построил не хуже новгородской Софии, - промолвил кто-то из воинов.
– Почему же тогда он язычник?

–  Собор Святой Софии Всеслав выстроил, чтобы Полоцк вровень с Киевом и Новгородом поставить, - ответил бородатый дружинник.
– Он и свечи по праздникам в церкви ставит, ибо младенцем был крещен в святой купели, но сатана те свечи мигом задувает. Горит свеча и вдруг - пых!
– гаснет без ветра.

–  Диво!
– восхитился кто-то.

–  Не диво, а сила нечистая, - поправил всезнающий дружинник.

Где-то в темном лесу ухнул филин.

–  Слыхали?
– Бородач поднял руку в рукавице.
– Старик-лесовик знак подает.

Ратники торопливо закрестились. Невдалеке еще раз прокричал филин.

–  По кругу стан наш обходит, костры считает, - проворчал дружинник.

–  Да это филин-птица кричит, а не лесовик. Будя брехать-то!

Бородач невозмутимо обернулся на голос и произнес с усмешкой:

–  А ты думал, мил человек, лесовики людскими голосами перекликаются? Аль визжат по-поросячьи? Ты сходи в лес-то, погляди по следам, может, и впрямь филин кричал, тогда следов не найдешь. А коль не филин за елью хоронится, тогда дай тебе Бог, человече, живым обратно воротиться.

Никто из ратников не отважился пойти в густой мрак ночного леса.

Слышал эти разговоры и Олег. Подолгу не мог уснуть после них, лежа на еловом лапнике под медвежьим тулупом.

Однажды во время дневного перехода Олег, находившийся вместе с братом в головном отряде всадников, заметил в ельнике крупного волка. Зверь, притаившись между двумя невысокими елями, наблюдал за людьми, вторгнувшимися в его владения. Олег отчетливо разглядел лобастую голову с маленькими умными глазами и навостренными ушами.

Олег окликнул

ехавшего рядом брата:

–  Ромка, гляди-ка, волк!

Роман повернул голову по направлению вытянутой руки Олега и нетерпеливо воскликнул:

–  Где? Ну где?

–  Да вон же… - проговорил Олег и смущенно замолк - волк куда-то исчез.

–  Та-ак!
– насмешливо протянул Роман.
– Креститься надо, коль кажется.

–  Я точно видел волка, - сердито сказал Олег.
– Он был меж вон теми елями, смотрел на нас.

–  Со страху и пень волком покажется, - хмыкнул Роман.

Олег насупился и замолчал.

28 января войско Святослава и Всеволода подошло к городку Друцку.

Появление из заснеженных лесов большой рати, враждебной полоцкому князю, оказалось для дручан полнейшей неожиданностью. Городок открыл ворота. Старейшие горожане постарались дарами умилостивить Ярославичей.

Как скоро выяснилось, от Друцка вела дорога через лес до одного из погостов полоцкого князя - Возвягля. От Возвягля дороги расходились к Минску и Слуцку.

–  Что ж, поворошим добро Всеслава, - сказал Святослав.

Черниговский князь настоял на том, чтобы полки немедля выступили в путь, хотя люди и лошади сильно устали после тяжелого перехода.

–  Теперь-то уж Всеслав непременно прознает о вражьем войске в своих исконных владениях, - молвил Святослав.
– И мигом исполнит свою дружину. Поэтому рассиживаться в Друцке некогда. Со Всеславом надо воевать споро иль не воевать вовсе.

Всеволод не стал спорить с братом: в путь так в путь. Благо до Минска было уже недалече.

30 января полки Святослава и Всеволода разграбили и сожгли Возвягль, а 1 февраля вышли наконец к Минску. Под Минском уже стояли станом рати Изяслава и Ярополка, подошедшие днем раньше.

Князья стали держать совет.

В большом шатре киевского князя было жарко от раскаленных камней, наваленных в котел на треноге. Под ногами лежали ковры, коврами были укрыты скамьи, на которых сидели Святослав и Всеволод со своими воеводами Перенегом и Никифором. В сторонке от всех сидел юный Ярослав.

–  Затворились минчане, не хотят даже в переговоры вступать, посланцев моих стрелами отогнали, - сообщил Изяслав, сидевший в кресле с резными подлокотниками.

Справа от него восседал воевода Коснячко, слева - неповоротливый Тука.

–  Надеются, что Всеслав их выручит, - мрачно проговорил Всеволод.
– Надо еще раз минчан на переговоры вызвать, сказать им, что двадцать тысяч войска под их стенами стоит и еще идет рать из Смоленска. Не переломить Всеславу такую силу.

–  А коль не помогут переговоры?
– спросил Изяслав.
– Коль упрутся минчане?

–  Тогда взять город на щит!
– зло сказал Всеволод. Изяслав хмуро вздохнул.

–  Ты валы и стены минские видел, брат? Со стороны поля минчане их водой облили, так что льдом все покрылось, а со стороны реки Свислочи и так не подступиться, берега больно круты.