Святославичи
Шрифт:
Посадник расхваливал Онисима как только мог: и тексты церковные знает наизусть, и богобоязнен, и постник, а уж как складно рассказывает из Ветхого Завета - заслушаешься! Об одном не сказал Огнив, что с псаломщиком этим у него давняя дружба - вместе хаживали к одной распутной бабенке.
Эмнильда пригласила Онисима и долго беседовала с ним наедине.
Огнив в тревоге и нетерпении ходил неподалеку, следя за дверью, в какой скрылся его приятель. Как бы тот не сболтнул чего лишнего! Не перегнул бы палку, разыгрывая из себя праведника! Наконец княгиня послала служанку за Борисом.
Последнее время за Эмнильдой ходила всего одна служанка, девушка лет двадцати по имени Лазута. Это было миловидное создание робкого нрава и большой набожности. Лишенная девственности во взятом штурмом Минске, откуда она была родом, испытав боль и унижение от нескольких насильников, надругавшихся над нею на глазах у матери и младшего брата, Лазута лютой ненавистью возненавидела всех мужчин. Князь Изяслав подарил пленницу Эмнильде, восхищенный красотой Лазуты и наметив ее себе в наложницы, если с княгиней у него связь не возобновится.
Огнив и сам облизывался, глядя на красивую минчанку: на покатые бедра, тонкую талию, длинную русую косу, большие темно-синие глаза. Вот только одевалась Лазута как на похороны. В этом она старалась не отставать от своей госпожи, которой была предана душой и телом. Княгиня и служанка часто молились вместе, когда ходили в церковь.
Огнив демонстративно протирал тряпочкой лик Николая Чудотворца, стоящий в углу на поставце, когда Лазута проходила мимо него с княжичем Борисом.
Борис почтительно поздоровался с посадником и даже назвал его «дядей». Их связывали самые дружеские отношения. Лазута знала это, поэтому не воспротивилась задержке. Огнив поцеловал мальчика в лоб и произнес строгое напутствие. Затем, глядя на удаляющегося Бориса, Огнив подавил тяжелый вздох. Ему было жаль крепкого четырнадцатилетнего отрока, который тянулся к лошадям и оружию, а его заставляли разучивать псалмы и молитвы.
Огнив ободрился: если Эмнильда взяла в наставники сыну грека Онисима, - а она его действительно взяла!
– то дела в скором времени переменятся. Огнив растолковал Онисиму свою цель исподволь совратить Эмнильду с праведного пути. От обещанного вознаграждения у грека загорелись глаза.
Опасаясь напрямую воздействовать на княгиню, Онисим решил начать с Бориса и Лазуты.
«Надобно довести до греховной связи княжича и служанку, - говорил Огниву Онисим как-то вечером за чашей вина.
– Через это мне легче будет уверить княгиню в том, что не всякий грех есть страшный грех и что искушение искушению рознь».
Огнив, поразмыслив, согласился.
Заговорщики полагали, что свести на ложе двух молодых людей не составит большого труда, надо лишь разбудить в княжиче и рабыне природные инстинкты.
Онисим на занятиях стал в таком смысле трактовать Ветхий Завет, заострял внимание княжича на отношениях между мужчиной и женщиной, что у Бориса очень скоро не осталось вопросов в доселе скрытой для него теме. Старательный грек даже растолковал своему ученику, что есть содомский грех и что есть лесбиянство. Помимо этого Онисим рассказал о совокуплении Адама и Евы после вкушения ими запретного плода, высокопарным
«Это было с ведома мужа Сары, - молвил при этом Онисим, - ибо трусливый Авраам боялся, как бы царь не убил его».
Особенно Онисим насмешил княжича, описав похотливого Авраама в глубокой старости, женившегося на юной девушке Хеттуре и возбуждавшего ее на супружеском ложе, используя язык, нос и пальцы. Однако любвеобильной Хеттуре было недостаточно ласк старого супруга и она тайком встречалась с сыном Авраама от первого брака - Исааком. И это в подробностях пересказал сластолюбивый грек.
Помимо дара рассказчика Онисим обладал также даром живописца. Его рисунки представляли обнаженных мужчин и женщин в самых различных позах и ракурсах, занятых только одним делом. Кроме точного изображения всех частей человеческого тела грек с неподдельным искусством мог передать любой оттенок настроения в лицах своих персонажей. Так, улыбка Хеттеры была откровенно похотливой, взгляд Евы, обращенный к Адаму, манил, лицо Сары, обнимающей царя Авимелеха, отражало томное наслаждение. Авраам, увлекая на ложе Агарь, смеется над ее робостью, а пьяный Лот, вожделенно лаская родную дочь, движением губ и выражением глаз выдает снедающее его сладострастие…
Однажды Онисим, рисуя на грифельной доске обнаженную Ревекку, жену Исаака, нарочно придал ей черты сходства с Лазутой.
– Это не Ревекка, а служанка моей матушки, - немедленно возразил Борис, глядя на рисунок.
Онисим улыбнулся и похвалил своего воспитанника за наблюдательность.
– Представь, что Ревекка внешне была похожа на Лазу-ту, - сказал грек, - ведь и кони порой бывают похожи как две капли воды, почто не быть такому и средь людей. Ты допускаешь подобную мысль, мой друг?
Борис кивнул.
Он изучал стоящий перед ним рисунок, впервые узрев в нем не просто картинку из библейского мифа, но нечто реальное, виденное им в повседневной жизни. Нагая Ревекка, вернее, Лазута, показалась мальчику самой красивой женщиной на свете!
Онисим с поразительной точностью изобразил глаза служанки с длинными изогнутыми ресницами, ее гибкую шею, густые волосы и все то, что она скрывает под одеждой…
Затем грек как ни в чем не бывало принялся излагать очередной ветхозаветный эпизод.
– Когда Исааку исполнилось сорок лет, Авраам решил подыскать ему жену. Авраам призвал к себе домоправителя Ели-азера и приказал ему найти девицу обязательно из Месопотамии, где когда-то жил Нахор, потерявшийся брат Авраама.
Доведя повествование до того места, когда Елиазер добрался до одного из месопотамских городов и столкнулся там у колодца с прекрасной девой, пришедшей за водой, Онисим прервал урок и сказал княжичу, что ему пора на молитву. Борис нехотя поднялся со стула.
Заметив, что учитель собирается стереть тряпкой рисунок на доске, княжич схватил его за руку, прося не делать этого.