Святой Лейбовиц и Дикая Лошадь

Миллер-младший Уолтер Майкл

Лучи солнца пробивались сквозь листву, отбрасывая легкие тени на камни и на нагие бедра Эдрии, которая, сбросив рясу, осталась лишь в кожаной юбочке; выше талии на ней был лифчик. Почти голая, она сидела на голом песке. Чернозуб полз по тропе на четвереньках и, наткнувшись на ее голые ноги, не мог отвести от них глаз. Увидев его, она засмеялась и отбросила револьвер, который держала на коленях.

– Можешь полюбоваться и остальными моими прелестями, – она подняла юбочку и, разведя ноги, позволила солнечному лучу упасть ей в промежность,

после чего быстро снова свела бедра. Он и раньше, в амбаре, смутно видел это зрелище. Отверстие в зашитой вагине было крохотным, как дырочка от гвоздя, но клитор у нее достигал величины большого пальца Чернозуба. Может, потому, что он испытывал к ней любовь, вид ее промежности не оттолкнул его, а скорее смутил, и она увидела, что ее тело вызвало у него не неприязнь, а печаль и любопытство, смешанные со смущением. Она лукаво улыбнулась и погладила его по руке.

Чернозуб сел на мягкий песок рядом с ней.

– Почему ты дразнишь меня? – задумчиво спросил он.

– Сейчас или тогда, дома?

– И сейчас, и тогда.

– Прости. Как-то у нас очутился беглый монах из вашего ордена. Я ему совершенно не нравилась. Он был влюблен в другого монаха. И я подумала, что ты такой же, как он. И что в тебе есть провал.

– Провал?

– Между тем, что ты есть, и тем, каким ты стараешься предстать. Не забывай, я джин. И я вижу такие провалы. Кое-кто называет меня ведьмой, даже отец, когда злится.

– И что же ты увидела в этом провале?

– Я знала, что ты не беглец, как тот, другой, но что-то в тебе было не то. Что-то ненастоящее. Я даже подумала, не пленник ли ты кардинала.

Нимми подавил смешок.

– Что-то вроде. Я был в немилости.

– Ты и сейчас в немилости?

– Стоит кардиналу узнать, что я с тобой виделся, меня тут же постигнет эта участь.

– Знаю. Он приказал мне держаться подальше от города. Поэтому я и не осталась рядом с водопадом, чтобы ты мог вернуться тем же путем.

– Ты проложила для меня след.

– Ты мог и не идти по нему.

– А я вот пошел, – Нимми осуждающе посмотрел на нее.

– Иди сюда. Нас тут не будет видно, – Эдрия перевернулась на живот и, прихватив с собой револьвер, подползла ко входу в пещерку. Нимми последовал за ней. Под потолком, прямо над головой тянулась полка, не позволявшая выпрямиться во весь рост, и в слабом свете, идущем от входа, он увидел тюфяк на полу, седло, низкий столик со свечкой и несколько деревянных ящиков.

– Да ты же живешь здесь!

– Только последние три дня. Твой хозяин приказал сестрам выставить меня. Это мое последнее путешествие в Валану. В Секретариате меня больше не будут принимать. Нашим людям придется обращаться к кому-то еще. Домой я вернусь одна. Там снаружи пасется моя лошадь, которую ты видел.

– Но почему? Его светлость сказал мне, что вы продаете серебро за бумажные деньги, но…

– Бумажные деньги? – засмеялась она. – Да, это правда. Не вся правда, но тем не менее… Он не хотел,

чтобы я и дальше занималась этим – из-за нас с тобой и из-за Джасиса. Джасис был одним из нас. И теперь ваш кардинал считает, что мы внедрили к вам шпиона. Может, он и прав, но я этим не занималась.

– Где ты раздобыла револьвер?

– Стащила из одного ящика нашего груза.

– Груза?

– Конечно. Который Секретариат отправляет в Новый Иерусалим.

Нимми не верил своим ушам.

– Мы снабжаем вас оружием?

– Не снабжаете. Продаете часть его, поскольку мы собираем для Секретариата его собственный арсенал. А ты что, не знал? Нас куда больше, чем ты думаешь, мы почти народ. В горах легко обороняться.

– Сомневаюсь, что мне стоило приходить сюда, – встревоженно сказал Нимми и подался к выходу. Эдрия схватила его за руку.

– Больше мы об этом говорить не будем. Я думала, что ты знаешь, – рука ее ласкающим движением скользнула в рукав его рясы и поползла наверх. – Ты милый и пушистый.

Нимми снова сел. Револьвер лежал на одном из ящиков. Он взял его.

– Осторожнее, он заряжен. Я боюсь оставаться тут одна. Это самая маленькая модель, но может стрелять пять раз подряд. Давай я покажу тебе, – она взяла у него оружие, что-то с ним сделала, и пять блестящих медных предметов один за другим упали из револьвера ей на колени.

– Если это пули, то где же порох? Она протянула ему один из предметов.

– Свинцовая часть – это пуля. В медной содержится порох. А теперь смотри, – раздался щелчок, и часть револьвера повернулась под небольшим углом. Эдрия потянула спусковой крючок и револьвер снова щелкнул, сделав еще один поворот. – Видишь? И так он стреляет пять раз. Его легко перезаряжать, – нажимая на спусковой крючок, она стала вращать барабан и вставлять патроны в свои гнезда.

– А как ты снаряжаешь патроны?

– В полевых условиях в этом нет необходимости. Просто имеешь с собой запасные патроны. Если у тебя есть гильзы, можешь их снаряжать дома на специальном прессе.

– Никогда не видел ничего подобного.

– Как и тексаркская кавалерия, оружие поступило с западного побережья. Думаю, что сконструировали его в стране кардинала Ри, но, наверное, скопировали с древних образцов, – Эдрия отложила револьвер и внезапно обняла Чернозуба. – Мне больше не доведется увидеть тебя. Давай займемся любовью – как у нас получится.

Придя в себя от неожиданности, он делал все что мог, дабы доставить ей наслаждение. Тесно прижавшись друг к другу, они лежали на матрасе и целовались. Господи, как она прекрасна, понял Чернозуб в слабом свете, идущем от входа. Первородный дух оплодотворил Землю, и Земля произвела ее на свет – с золотыми, как юные кукурузные початки, волосами и со смехом, как дуновение ветра. О, Пресвятая Дева, тебя зовут Эдрия, и я люблю тебя.

– Фуджис Гоу!

– Что? – с улыбкой прошептала она, извиваясь под ним от наслаждения.