Святой праведный Иоанн Кронштадтский
Шрифт:
Как в притче, отец с любовью принимает своего прегрешившего, но покаявшегося блудного сына и устраивает ему богатый пир, радуясь его спасению, – так и ныне Отец Небесный ежедневно и каждому кающемуся учреждает Божественную Трапезу – святое причащение.
Приходите же с полною верою и надеждой на милосердие нашего Отца, ради ходатайства Сына Его! Приходите и приступайте со страхом и верою к святому причащению.
А теперь все наклоните свои главы; и я, как священнослужитель, властью Божией, данной нам, прочитаю над вами отпущение грехов».
Все в благоговейной тишине склонили головы; и отец Иоанн поднял на воздух над всеми свою епитрахиль и прочитал обычную разрешительную молитву, совершая над всею церковью знамение креста при словах «прощаю и разрешаю»… «во имя Отца и Сына и Святаго Духа»…
Последние дни
Насколько было известно, батюшка хотя и болел не раз, но сравнительно мало и редко.
Незадолго перед смертью и он заболел. Перед этим мне удалось еще дважды быть с ним. Один раз, будучи уже иеромонахом, я был приглашен сослужить ему на литургии. Он предстоятельствовал. Я стоял пред престолом с левой стороны. И как только он возгласил с обычною ему силою: «Благословенно Царство Отца и Сына и Святаго Духа», меня, точно молния, пронзило ясное сознание, выразившееся в уме в таких словах: «Боже! Какой он духовный гигант!» И созерцая это с очевидностью, я, в размышлении, закрыл уста свои служебником. «Какой гигант». Вдруг он протягивает ко мне левую руку, отодвигает книгу от уст, говорит властно:
– Не думай! Молись! Вероятно, он прозрел мои тайные мысли о нем. Последнее мое посещение было приблизительно за полгода до кончины его. Мы с сотоварищем по академии, иеромонахом Ш-м, посетили отца Иоанна по причине болезни моего друга. Батюшка вышел к нам уже слабеньким. Пригласивши сесть, он устало спросил нас:
– И чего вам от меня, старика, нужно? – Батюшка, – вольно ответил я, прости меня за это, Господи! – если бы вы были простой старик, то к вам Россия не ходила бы.
– Ну, ну, – махнул он рукою, не желая спорить. – Скажите нам что-нибудь во спасение души. Тогда он взял в руки крест, висевший на груди моего товарища, и, смотря на него, стал молиться. Потом начал многократно и долго целовать его; прижимал его к своему лбу, опять целовал. Затем то же самое он делал с моим крестом… Все это творилось молча, несколько минут. Потом он сказал:
– Монахи, монахи! Не оглядывайтесь назад! Помните жену Лотову!
Дальше я задал ему такой вопрос: – Батюшка! Скажите, откуда у вас такая горячая вера?
– Вера? – переспросил он и на минуту задумался. Потом с твердой ясностью ответил:
– Я жил в Церкви! – А что это такое – жили в Церкви? – спросил я. – Ну, – с некоторым удивлением от моего вопроса продолжал он, – что значит жить в Церкви? Я всегда пребывал в церковной жизни… Служил литургию… Любил читать в храме богослужебные книги, минеи. Не Четьи-Минеи (Жития святых), хотя и те прекрасны! – а богослужебные минеи, стихиры, каноны… Вот! Я жил в Церкви!
К сожалению, я не записал тогда подробнее всю беседу, но эти слова о значении Церкви врезались в память мою на всю жизнь.
Поблагодарив батюшку, мы ушли… Вскорости мой друг скончался в молодых годах. Я… еще живу, по милости Божией. И часто вспоминаю о его словах…
Болезнь отца Иоанна не проходила. Ждали конца. И 20 декабря (ст. ст.) 1908 года батюшка скончался. Весть эта мгновенно облетела всю Россию. Похоронили его в созданном им женском монастыре в Санкт-Петербурге, «на Карповке».
Мне не удалось попасть в храм на отпевание, и я шел далеко за гробом в необъятной толпе народа. Всякое движение здесь было прекращено. Зато дышали сердца тысяч и тысяч людей: в одном месте пели «Со святыми упокой», другая группа начинала «Вечную память», третьи – «Святый Боже» – похоронное… Большой стон стоял над этими духовными детьми батюшки. Иногда приходилось слышать выкрики:
– Уж больше не видать нам такого отца! Или: – Дорогой батюшка! Помолись за нас! И опять пение тьмы голосов… Трудно было сдержаться от слез среди этой общей печали и рыданий.
В подвальном этаже монастырского храма – светлом, облицованном белым мрамором – была приготовлена белая же мраморная гробница на полу. И здесь положили честные мощи святого батюшки. Теперь, вместо Кронштадта, началось паломничество «на Карповку». Ежедневные службы… Постоянные панихиды. Снова чудеса. Всеобщее почитание. Святой Синод постановил считать день смерти отца Иоанна – неучебным в духовных школах. Царь обратился к России с особым манифестом – о значении его и почитании.
Так началось уже прославление батюшки в Церкви. И недолго ждать, когда завершится это и канонизацией его во святые.
Три года тому назад (1948 году) я был в Ленинграде и узнал, что монастырь «на Карповке» закрыт, но там все, включая и гробницу, остается нетронутым.
Преподобне отче Иоанне! Моли Бога о нас, грешных!…Вот я и записал, что помнил о нем. Как ни описывай, все же это не может дать о нем такого впечатления, как живые подлинные слова самого батюшки…
Игуменья Таисия (Солопова)
Имев счастие состоять в течение более 35 лет в самых близких духовных отношениях к незабвенному, в Бозе почившему отцу протоиерею Иоанну Сергиеву (Кронштадтскому), я нередко беседовала с ним, иногда подолгу и обстоятельно.
Вот эти записи, начиная с 1891 года, т. е. с первого года, как отец Иоанн стал ездить на свою родину, в село Суру, для постройки в нем приходского каменного храма.
Когда батюшка обратным путем с родины по Мариинской системе вступил в реку Шексну для следования по ней до г. Рыбинска, его ожидал в г. Череповце большой пассажирский пароход, арендованный г-ми Л., приглашавшими батюшку в Рыбинск. Я накануне этого дня, 17 июля, по своему монастырскому делу прибыла в Череповец, но о предстоящем посещении его отцом Иоанном ничего не знала и не помышляла. К вечеру, уже в Череповце, я узнала об этом, а поутру следующего дня стало известно, что батюшка уже приехал и находится у соборного старосты купца Крохина. Я направилась туда, едва пробираясь через огромную толпу народа, и стала убедительно просить батюшку заехать в нашу обитель, находящуюся невдалеке от берега реки Шексны. Батюшка отказывался за неудобством задерживать пароход, арендованный хозяевами для доставления его к ним, а не для заездов. При этом он прибавил: «Если хочешь побеседовать, так лучше поедем с нами на пароходе и поговорим». И таким образом мы отправились. Но и тут я снова повторила ему свою просьбу, заручившись согласием на то хозяев парохода, и он согласился. На пристани (нашей монастырской) Борки мы сошли на берег и поехали в экипаже в обитель [1] .
1
Здесь говорится о Леушинском Иоанно-Предтеченском женском монастыре, располагавшемся между городами Че-реповец и Рыбинск. В 1941–1946 гг. монастырь был затоплен водами Рыбинского водохранилища, и в настоящее время находится под водой.
Во время заездов его к нам в монастырь летом на обратном пути с родины мы получали поистине неземное наслаждение, находясь в непрерывном общении с этим благодатным пастырем в течение нескольких дней и даже недель. Он обыкновенно писал мне с родины из с. Суры или из Архангельска о том, куда предполагает заехать, сколько где пробыть и когда приблизительно быть у нас и на своем ли пароходе или на арендованном, и мое дело было встретить его на назначенном месте. Вот тут-то начинался мой праздник, мой отдых, т. е. буквально отдых душевный, обновление сил и подъем духа. Едем с ним, бывало, от пристани нашей Борки до монастыря; дорога все идет лесом, а версты за три до монастыря, пересекая дорогу, проходит полоса монастырского леса; и станет батюшка благословлять его на обе стороны: «Возрасти, сохрани, Господи, все сие на пользу обители Твоей, в нейже Имя Твое святое славословится непрестанно». Дорогою расспрашивает о состоянии сестер, о здоровье их и т. п. Подъезжаем к деревне, расположенной за одну версту от обители и составляющей весь ее приход, а там по обеим сторонам пестреет народ, вышедший на благословение к великому гостю: мужички с обнаженными головами кланяются в пояс; женщины с младенцами на руках спешат наперерыв поднести своих деток, хоть бы ручкой-то коснулся их батюшка; только и слышно: «батюшка-кормилец», «родимый ты наш», «красное солнышко». А батюшка на обе стороны кланяется, благословляет, говоря: «Здравствуйте, братцы! Здравствуйте, матери! Здравствуйте, крошечки Божии! Да благословит вас всех Отец наш Небесный! Христос с вами! Христос с вами!»