Святой

Сноу Э. М.

— Мы не закончим, пока я не скажу, что закончили.

Но слова парня возвращают мое внимание к ним, а его голос. Низкий и смертоносный. Внезапно он прижимает девушку к стене, и я замираю, в ужасе от того, что он собирается с ней делать.

— Ты все исправишь, или, клянусь Богом, в этом году ты и недели не протянешь, — шипит он. Я стою достаточно близко, чтобы ясно видеть его профиль, когда осмеливаюсь взглянуть на него. Мое сердце бешено колотится в груди, когда приходит осознание.

Это тот горячий

блондин, с которым я буквально столкнулся в свой первый день здесь, с холодными глазами. Тогда он казался дерзким, но интригующим. Теперь его мускулистое тело напряжённо, широкие плечи раздраженно подергиваются под дорогой темно-синей тканью его форменного блейзера, и его дымчатые глаза горят яростью, от которой у меня кровь стынет в жилах. Я думаю, что в этот момент он действительно может быть способен на насилие.

Если слезы девушки и являются каким-то признаком, то она тоже так думает.

— Пожалуйста, прости меня! Но ... но я могу потерять стипендию! Я должна была рассказать им, что я видела той ночью.

— Ты думаешь, мне не насрать на твою стипендию?

Смех, который срывается с его губ, мрачен. Мрачный, жестокий и насмешливый.

— Ты думаешь, что твоя никчемная задница что-то значит для меня? Кому-нибудь здесь?

Девушка тихо всхлипывает, и у меня поднимается температура тела. Она такая же, как я. Я изучаю ее более внимательно и вижу, что ее униформа чистая, но поношенная, и меня захлестывает волна защищенности вместе с яростью. Неужели этот богатый придурок думает, что может приставать к этой девушке только потому, что она не богата? Потому что ее родители не бизнес-магнаты, международные суперзвезды или члены королевской семьи со старыми деньгами?

Несправедливость ситуации заставляет меня стиснуть зубы, а руки сжаться в кулаки, отчего ладони болят от удара ногтями.

Мой гнев придает мне смелости, и я, не раздумывая, подхожу прямо к этой паре.

— Эй, придурок! Отпусти ее!

Девушка испуганно ахает и смотрит на меня поверх широкого плеча блондина, ее глаза широко раскрыты и встревожены. Я притворяюсь, что сейчас она не выглядит более испуганной, чем радостной моим вторжением. Тишина окутывает нас, пока я жду, что ответит парень. Я вижу, что его плечи напряжены, но он спокоен.

Так тихо. Это напоминает мне затишье перед бурей.

Этот момент неестественной тишины перед тем, как хищник нападет на свою жертву.

Я думаю нет, к черту это, знаю я совершила ошибку.

Медленно он убирает руки с плеч девушки и поворачивается ко мне лицом. Я сглатываю, и небольшая трещина страха пробегает по моей спине от льда скрывающегося за его взглядом. Его глаза завораживают, как дым и голубое пламя, горят жарче обычного огня, и когда он смотрит на меня, я чувствую, как он обжигает мою душу.

Я поднимаю подбородок и расправляю

плечи, отказываясь позволить ему увидеть, как я на самом деле напугана. Это только накормило бы его эго, я знаю. Вот на чем процветают такие хулиганы, как он.

Страх и покорность. Я отказываюсь давать это, этому придурку.

— Кем, черт возьми, ты себя возомнила? — наконец спрашивает он, его голос все еще тревожно мягок, его слова режут меня, как кинжалы.

— Это не твое дело.

— Я не могу просто пройти мимо, когда вижу, как какой-то титулованный член пристает к кому-то только потому, что она бедна. —огрызаюсь я в ответ. — Ты отвратителен.

Он наклоняет голову и, честно говоря, выглядит немного сумасшедшим. Немного диковатым. Немного неуравновешенным.

— Ты думаешь, я придираюсь к этой сучке, потому что она бедная? — Он ухмыляется, как будто находит это забавным.

— Мне плевать на нее.

— Тогда почему ты домогаешься до нее? — Я хочу знать.

— Дай угадаю, она задела твое остроумное самолюбие? — Я держу большой и указательный пальцы в дюйме друг от друга и стараюсь перевести взгляд на промежность его черных брюк.

Он подходит ко мне ближе, и я понимаю, что он по крайней мере на фут выше меня. Я хочу отступить, но не делаю этого. Я стою очень тихо, когда он прижимается своим лицом так близко к моему, что наши дыхания соединяются.

— Потому что она гребаная лгунья, а я ненавижу лжецов, — выплевывает он.

Краем глаза я вижу, как девушка убегает, исчезая в обеденном зале, даже не оглянувшись в мою сторону. Блядь. Теперь я застряла, разбираясь с последствиями своего большого рта, наедине с этим психопатом.

— Ну, о чем бы ты ни думал, что она солгала, она не заслуживала твоего дерьма, —парирую я.

Он смотрит на меня так, словно хочет разорвать на части, кусочек за крошечным кусочком, и я решаю, что не дам ему такого шанса. С исчезновением девушки у меня тоже нет причин оставаться и мириться с его ядом. Повернувшись к нему спиной, я направляюсь к дверям столовой.

— Ты так легко не отделаешься, — рычит он на меня.

Я слышу, как он следует за мной, но игнорирую его, хотя чувствую, как его дыхание нагревает мой затылок и шею.

— Тебе нравится совать свой нос в дерьмо, о котором ты ничего не знаешь? — Его голос низкий и насмешливый, когда он преследует меня через двери.

— Хм? Ты любопытная сучка?

Я сглатываю и иду в столовую, как будто не слышала его. Внутри уже полно народу, и когда мы пробираемся сквозь толпу, собравшуюся за завтраком, любопытные взгляды поворачиваются к нам, и я вижу, как люди перешептываются друг с другом с выражением шока и страха.

Кто, черт возьми, этот парень? Почему я должна была открыть свой рот и разозлить его?