Святых не существует
Шрифт:
Она пронзена ножами, стрелами, пулями, досками... камень проломил ей половину черепа. Ее бледная плоть напряжена против кожаных ремней, гладких, как алебастровый камень.
Но выражение лица у нее восторженное. Блаженное. Даже благодарное.
Название картины гласит: «Милосердие людей».
Картина написана в натуральную величину. Она висит так, будто вы можете шагнуть прямо через холст и занять ее место в раме.
Новый критик « Siren» указывает на лицо художницы.
Идеальный портрет.
Мой портрет.
—
17
Коул
Моя ярость по прибытии в дом Мары и обнаружении, что она уже ушла, уступает лишь отвращению к самому себе за то, что я этого не предвидел.
Я рассчитывал, что она поймет, насколько выгодно будет приехать вместе. Камеры вспыхивают, когда мы выходим из лимузина, каждый из нас источает гламур, богатство и кэш, которые я так тщательно собирал для этого момента.
Вместо этого эта упрямая маленькая идиотка убежала пешком.
Ненавижу, когда она ходит пешком.
Как бы я ни старался скрыть свое наставничество над Марой, это лишь вопрос времени, пока Аластор не увидит нас вместе. Когда он это сделает, скрыть, кто она такая, будет невозможно. Он узнает ее. И впервые в жизни... Я не знаю, что с этим делать.
Я не хочу, чтобы Аластор приближался к Маре.
Я не хочу, чтобы он знал, что она жива.
И все же единственный способ скрыть ее от него - это никогда не общаться с ней самому или только самыми обыденными способами.
Я хочу, чтобы она была со мной постоянно.
Я хочу делать с ней каждую гребаную вещь, которую хочу делать.
Конфликт между этой потребностью и ее неизбежными последствиями приводит меня в ярость.
Я хочу, чтобы она всегда была под моим взглядом. Всегда под моим контролем. Я хочу, чтобы камеры были в ее комнате, на ее гребаном теле. Этого недостаточно, наблюдать за ней в студии, на работе, из дома за ее спиной...
— ЕЗЖАЙ В ЭТУ ГРЕБАНУЮ ГАЛЕРЕЮ! — кричу я водителю.
Как только мы подъезжаем, я протискиваюсь внутрь без всяких обычных приветствий.
Единственный человек, с которым я здороваюсь - Соня, и то лишь для того, чтобы зыркнуть на нее, — ГДЕ ОНА?
— Мара? — говорит Соня, приподняв бровь.
Она прекрасно знает, что я имею в виду Мару. Она просто хочет заставить меня сказать это.
— Да, — шиплю я. — Мара.
Соня беззвучно указывает ручкой.
Если бы я не был так взбешен, я мог бы просто проследить
Я протискиваюсь сквозь них, хватаю ее за руку и рычу ей в лицо, — Как ты, мать твою, смеешь не ждать меня.
Я чувствую, как на нас смотрят десятки глаз, слышу бешеную внезапную тишину - все изо всех сил стараются подслушать.
Мара осознает все это так же, как и я. Может быть, даже больше.
И все же она смело смотрит мне в лицо.
Потому что она предвидела это. Даже планировала это.
— Я тоже скучала по тебе, милый, — говорит она.
Затем она целует меня в губы.
18
Мара
Сотни глаз окружают нас. Камеры взрываются вспышками ослепительного света. Воздух настолько плотный, что его можно разрезать.
Коул так зол, что все его тело - провод под напряжением, трепещущая электрическая линия.
Наши рты встречаются, и весь этот ток переходит в меня.
Я просыпаюсь от толчка, мой мозг открывается, как портал во вселенную. Я целую его и чувствую вкус его рта. Я чувствую вкус ЕГО.
Не маску, не притворство.
Я чувствую вкус гребаного животного.
Это животное голодно. Он нападает на мой рот. Он кусает мои губы. Он заглатывает меня целиком.
Коул целует меня, как гребаное чудовище, прямо здесь, прямо сейчас, на глазах у всех этих людей.
Он пожирает меня заживо, пока они все смотрят.
Когда мы расстаемся, у меня изо рта течет кровь. Я чувствую, как тепло скользит по подбородку.
Моя кровь пачкает его полную нижнюю губу. Я вижу ее на ниточках его зубов.
— Никогда не заставляй меня ждать, — говорит он.
Он берет меня за руку и начинает с силой расставлять меня перед каждым влиятельным человеком в этой комнате. Он представляет меня каждому из них, говоря, что я его ученица, его протеже. Что мы вместе работаем над новым сериалом, и они могут прямо сейчас увидеть его первый образец, чертову шедевр.
Что бы я ни представляла себе, как буду ходить с Коулом Блэквеллом, реальность оказалась десятикратной. Он - темная звезда в центре вселенной, притягивающая к себе всех. Все хотят увидеть его, поговорить с ним. Даже самые тщеславные и влиятельные игроки становятся в его присутствии головокружительными подхалимами.
Даже Джек Бриск, который едва заметил, как облил вином мое платье, ведет себя как завзятый школьник, когда Коул бросает на него взгляд.
— Соня сказала тебе о моем новом предложении? — спрашивает он.