Связанные
Шрифт:
Бунтовщики смолкли, будто бы опешив от такой наглости, но почти сразу пришли в себя, и в обратную сторону полетели камни и кусочки черепицы. Хель мгновенно оказалась рядом; Кристина крепко схватила её за руку и потянулась к тому месту, откуда по воздуху растекалось тепло и бодрящие электрические заряды. Закрыла глаза. Мысленно потянулась к отталкивающей её аномалии — а затем решительно шагнула вперёд.
В ту же секунду она взвыла, ощутив, как одну часть её тела с силой втягивает внутрь, а вторую с не меньшим усилием тащит назад, в лучшем случае на живую выдирая из неё огромный кусок, а в худшем разрывая пополам. Наличие у неё на хвосте Хель всё-таки оказывало
— Пусти! — крикнула Кристина. — Ты убить меня решила? Ну так ещё успеешь!
Хель тут же ослабила давление, но долго это продолжаться не могло, поэтому Кристина воспользовалась моментом и что было сил рванулась вперёд и потащила призрак за собой.
Где-то в глубине сознания ей померещился взрыв раскатистого хохота, от которого когда-то дрожали окна и ставни в старом доме на холме; в нос ударил запах озона, хвои и свежесрубленного дерева. Однако прежде, чем Кристина успела ужаснуться своему открытию, на её запястье сжалась чья-то ладонь — должно быть Хель, наконец, сдалась и прекратила бессмысленное сопротивление. В следующий миг все ощущения исчезли: невидимая сила подхватила её тело и властно увлекла за собой.
Мир вспыхнул, исчезая в бесконечном потоке ослепительно-яркого света.
Интерлюдия. Гулкое эхо прошлого
16 мая 2023 г.
Тонкая шерстяная нить соединила уютный провинциальный город с омываемым солёным океаном островком в Арктике. Там на фоне ослепительно-белого снега, не тронутого пылью и копотью цивилизации, темнел маленький, промёрзший до самой крыши домик — кто его построил? Ещё одна протянулась от чилийских Анд до заболоченного берега озера Инариярви, самого большого в Лапландии. Туда впадает река со смешным названием Ивалойоки, вдоль русла которой разбросаны золотые прииски и крошечные посёлки старателей.
Линия от норвежского Тромсё к южной части Тихого океана, где булавкой отмечена безымянная скала, не указанная ни на одной карте. «Берег нелюдимых буревестников» — из-за большого количество этих птиц, отчего-то полюбивших это место, и которые неизменно встречают гостей рассерженными криками. Парк города Асакихава, с прикреплённым рядом листочком с примечанием, выведенным неровной, будто дрожащей рукой: «-34! Одеваться теплее!». Переход от мыса Бурь до мыса Дежнёва, а оттуда до острова Сааремаа — сейчас почти обезлюдевшего, хотя в своё время местные жители были настолько суровы, что отгоняли от своих берегов даже викингов.
Десятки и десятки нитей, сплетающихся в пёстрый узор и соединяющих самые неожиданные места. Разноцветные булавки, многочисленные стикеры с рисунками и короткими комментариями; списки самых удобных маршрутов и условные обозначения для безопасных и особенно небезопасных или односторонних переходов — годы труда и усердных поисков, многие километры исхоженных дорог, зачастую пролегающих на самом краю мира и ведущих в никуда.
— Позвольте поинтересоваться: о чём вы думаете, глядя на эту карту? — спросил приятный обволакивающий голос.
Кристина задумчиво пожала плечами: того, что ей действительно хотелось увидеть, на карте отмечено не было. Зато было кое-что другое — то, что можно разглядеть, только принимая во внимание всю картину целиком.
Вопреки ранним предположениям, разбросанные по миру Тропы так и не сложились в единую систему — зато образовывали сразу три относительно замкнутых контура, сложенных из того, что Кристина назвала «магистралью»,
«Магистральные» Тропы располагались сравнительно недалеко друг от друга, самое больше в паре часов ходьбы, и так или иначе выводили путешественника к Перекрёстку, пусть даже отдельные точки маршрута могли располагаться на противоположных концах земного шара. «Тупики» полностью оправдывали своё название, поскольку чаще всего вели только в одну сторону и имели привычку резко обрываться где-нибудь в глуши, а то и вовсе оканчиваться в таком месте, куда ни один человек в здравом уме просто не сунется. Можно было, например, угодить в замурованную со всех сторон полость в горной породе, расположенную неизвестно где, или оказаться на высоте семи-десяти тысяч метров — а заодно и помахать рукой пролетающим мимо самолётам. «Пересадки» позволяли сравнительно легко перескочить из одной системы Троп в другую, а затем, если повезёт сразу наткнуться на «магистраль», снова подняться к Перекрёстку.
Всё это казалось простым и логичным — ровно до тех пор, пока не начнёшь задумываться о мелких несоответствиях.
— Почему Перекрёстки называются именно «перекрёстками», если на самом деле они ими не являются? — наконец, задумчиво пробормотала Кристина.
Почти сразу она ощутила, как на затылок мягко опускается тёплая ладонь — при желании, это вполне можно было интерпретировать, как заинтересованный взгляд. Комната вновь наполнилась хорошо поставленным голосом:
— Вам следует пояснить свою мысль.
Кристина вздохнула: попробуй объяснить, когда и мысли-то толком нет, только странный вопрос, который вдруг ни с того, ни сего пришёл ей в голову. И всё же она попыталась:
— Раньше я была уверена, что Перекрёсток получил своё название из-за того, что на нём пересекается множество Троп. Но ведь это не так. Смотри, — она постучала ногтем по небольшому городку в Средней Азии. — Вот здесь сходятся сразу восемь переходов, причем, только два из них тупиковые, но никакого Перекрёстка там и близко нет, я проверяла. А здесь, — она указала на чилийские Анды, — расположен Перекрёсток, к которому ведут всего две Тропы. Тебе не кажется, что это не логично?
— О, кажется, понимаю. Вас смущает неточность терминологии.
— Что-то вроде того, — неуверенно согласилась Кристина. — Пока складывается впечатление, что то, образуется ли Перекрёсток или нет, никак не зависит от количества Троп, которые начинаются или заканчиваются рядом с ним. Тогда, откуда взялось название? Нет, если неизвестный автор руководствовался чисто эстетическими соображениями, то вопрос, конечно, снимается. Хотя мне почему-то кажется, что я просто чего-то не вижу.
— Или же ищите закономерности там, где их нет, — с тихим шелестящим смешком ответил собеседник. — Впрочем, конкретно в этом случае, вы совершенно правы: сами по себе Тропы, хоть две, хоть дюжина, образовать Перекрёсток не способны. Однако последнему вполне под силу стянуть часть из них к себе, что вы и можете наблюдать.
— Так стало ещё непонятнее, — вдохнула Кристина. — Но допустим, пусть будет перекрёсток без дорог. Так кому всё-таки пришла в голову эта гениальная, а самое главное, невероятно точная метафора?
— Не будьте столь строги к авторам этой концепции. В мире, где она родилась, Перекрёстки — невероятная редкость, аномалия, тайна, доступная лишь избранным, и, в каком-то смысле, предмет культа. Настолько скрупулёзная работа, подобная вашей, там никогда не велась, а те немногие Тропы, известные местным жителям, давно сориентировались на доступный им Перекрёсток. Выбор названия был очевиден.