Сын епископа
Шрифт:
— Знать не знаю, кто это, но он мне здорово не нравится, — прошептал он, передавая подзорную трубу напарнику. — Как ты думаешь, что им надо?
Второй крякнул и поднес трубу к глазам, несколько секунд он молча наблюдал, затем ответил:
— Здесь что-то неладно, это уж точно. Надо сказать лорду.
— Угу.
Они продолжали наблюдать, пока подозрительные люди не сели верхом и не уехали, подсчитав их, определив направление и запомнив все прочие подробности, которые были им доступны с их наблюдательного поста. Вскоре они тоже растворились в утреннем тумане,
— Нет, мне не показалось, будто на них были ливреи или какие-нибудь знаки, сударь. Но отряд, хорошо вооруженный, да еще и без знамени или чего-то такого — это попахивает изменой, — докладывал старший из двоих час спустя в зале, где Мак-Ардри и его наследник завтракали с еще несколькими родичами. — Готов спорить, это Меарская зараза.
— Зараза. С этим я согласен, — пробурчал старый вождь. — Но почему меарская? Александр, у тебя есть доказательства?
Александр покачал головой.
— Нет. Просто я чувствую. И еще кое-что: один из тех, которые высадились, он точно священник. Он благословил прочих перед тем, как все уехали. Ну, а с чего бы священнику устраивать тайное свидание с какими-то разбойниками?
Дугал Мак-Ардри протер затуманенные спросонья глаза и посмотрел на отца. У старика выдалась скверная ночка. О том, чтобы недужный Каулай возглавлял какую-либо поездку, на некоторое время и вопроса быть не могло. Нынче утром старик едва ли оказался в состоянии поддерживать разговор — и понимал это. Отец с сыном обменялись почти неуловимыми кивками, после чего Дугал встал, опрокинув себе в рот остатки эля из чаши.
— Думаю, нам стоить выяснить, что к чему, — заявил он, вытирая рот краем рукава. — Ты говоришь, они подались в сторону Каркашейла?
— Ага… если только не свернут к востоку у Колбейна, в чем я сомневаюсь.
— Значит, нам надо в Каркашейл. Кэболл, сколько человек мы можем собрать, чтобы немедленно выехать?
— Наверное, дюжину, — ответил управляющий его отца. — Я бы хотел дать тебе больше, но два дозора уже отправились… И многие разъехались по домам на зиму. Неудачное время, паренек.
— Ага. Но нам-то что остается? Надо ехать с тем, чем располагаем, — вздохнул Дугал. — Томэйс и Александр, поедете с нами. И Кьярд. Кэболл, поможешь собраться?
— Да, Дугал.
Когда все вышли, чтобы подготовиться к отъезду, и в зале со старым вождем и его наследником остались только волынщик и бард Кинкеллиан, Дугал повернулся к отцу спиной. Во взгляде старика, помимо телесной боли, была еще и тревога, когда он протянул руку, чтобы ухватить за плечо Дугала.
— Скверно это пахнет, мой мальчик, и что-то мне не по себе. Священники и епископы торчали в Кулди весь последний месяц. С чего бы еще одному появляться здесь тайно подобным образом? И морем — в такую-то пору…
Дугал кивнул, сжав губы, срывая с себя килт и полотняную рубашку, чтобы переодеться для поездки в кожу и легкую броню, которые уже принес слуга.
— Гм. Мне все это тоже не по вкусу, отец. А король сказал бы мне, если бы что-то знал. Наверняка,
— Это так. Но будь осторожен, парень. Нашему клану нужен вождь.
— Хватит об этом, отец. У клана есть вождь. И будет много лет, если Господь пожелает. Кроме того, я еще не всему научился.
Старик кивнул и улыбнулся, когда его сын отстранился, чтобы позволить Кьярду его облачить, однако оба знали, что лишь напускают на себя равнодушный вид. Дугал прикинулся, будто ему надо поправить завязку кожаного панциря, в то время как Кьярд набрасывал ему через голову перевязь меча и закалывал у горла тяжелый, подбитый мехом плащ.
Натягивая на ходу перчатки, Дугал покинул зал, подняв руку в дверях в знак прощания. Несколько минут спустя траншийское воинство выехало из ворот замка к Каркашейлу. Еще через два часа Дугал и его люди поставили своих косматых горных пони — шпора к шпоре — поперек входа в Каркашейлский перевал — здесь подъезжающие чужаки могли бы приблизиться к траншийцам на дюжину ярдов, прежде чем, вообще, догадались бы, что они не одни. Дугал держал центр построения, Кьярд находился слева от него его личным штандартом, а Кэболл — поодаль справа со знаменем Транши. Шелка празднично реяли на фоне серого декабрьского неба.
Сверху прозвучал сигнал. Как только Дугал обнажил и поднял меч, сталь вылетела еще из двенадцати ножен. Он вскинул на плечо обшитый кожей щит и присобрал поводья своего пони. Когда первый из закутанных в черное пришельцев выехал из-за поворота и заколебался, наткнувшись вдруг на ожидавшее его построение, Дугал вывел своего коня на несколько шагов вперед.
— Стойте, во имя короля, и отвечайте, куда и зачем едете! — приказал он, легонько прикоснувшись своим мечом к левому плечу. — Вы на землях графа Траншийского.
Но те, кто ехали им навстречу, не были склонны к переговорам. Поняв это, Дугал стал разворачивать своего пони для временного отступления, а они уже пришпоривали своих здоровенных скакунов, переводя их с рыси в галоп, обступая двух безоружных, ехавших посередине, и обнажая оружие на скаку.
Дугал подал знак своим людям рассеяться, полагая, что быстрота их горных пони и знание местности помогут им оторваться. Однако атакующие не развернулись для общего преследования.
К изумлению и ужасу Дугала, те, что возглавляли отряд, устремились прямо за ними, а их сопровождающие смели с пути легко вооруженных всадников на маленьких пони, с ошеломляющим итогом, предводители же упорно преследовали Дугала.
— Мак-Ардри, ко мне! — вскричал он.
Его люди попытались сплотиться. Кьярда оторвал от него человек на особенно большом и злобном гнедом, который лягался и все норовил укусить, и Томэйс отчаянно рванул назад, чтобы его прикрыть. Но чужаки отрезали разведчика почти что без усилий, а затем наехали своими конями на Дугала, сбив животное с ног. Падая, Дугал здорово стукнулся. Шлем он потерял, но меч все-таки удалось удержать в руке к моменту, когда он кое-как поднялся на ноги. Он стремительно огляделся и обнаружил, что плотно окружен врагами.