Сын лекаря
Шрифт:
– А вам, коллега, самому крышу не снесло?
– поинтересовался Хамелеон.
– Объясните-ка мне, какая нужда у нас в посещении территории первородных? Если Эрик правильно передал приказ, нам нужно, как вы выразились, осмотреться, выяснить, не концентрирует ли противник больших сил и, по возможности, взять пленного. Где здесь посещение вотчины первородных?
– Хм. Да, пожалуй, рановато. Мне просто всегда было любопытно, как они там живут. А вообще, знаете, что мы упустили?
– Беар даже пальцами щелкнул от избытка чувств.
Мы с Хамелеоном вопросительно уставились на осененного неожиданной идеей.
– Мы же разведчики, парни. Нам бы очень не помешало понимать, о чем будет говорить противник! Язык мы не выучили, вот что. Ну, пусть за пару месяцев стихи на эльфийском мы сочинять бы не стали, но хоть общий смысл понимать надо
– Отличная идея, - согласился Хамелеон.
– А, главное, своевременная! Вот только не скажешь ли, мой друг, где нам сейчас срочно найти учебник по эльфийскому? Ну, или на худой конец разговорник какой-нибудь, с фразами, наподобие "Как пройти к вашему генеральному штабу?". Или, может быть, вы собирались пригласить наставника? И где бы мы нашли все вышеозначенное два месяца назад? Не припоминаете, сколько в нашем славном государстве переводчиков с языка первородных?
– Ноль да хрен, - лаконично ответил Беар.
– Да понимаю я, что не у кого нам учиться. Но я думал, можно было кого-нибудь из столицы пригласить. Уж не отказали бы нам.
– А я, уважаемый лэр, первым делом, как только вы меня из клетки вытащили, поинтересовался, сколько таких специалистов. И вот что выяснил - последний скончался аж двадцать четыре года назад. Наш бравый командир тогда не родился еще. И, кстати, скончался он от прогрессирующего старческого маразма. Так что мы не на два месяца опоздали, а лет на тридцать. Точнее, не мы, а батюшка его величества, это же надо было додуматься, так бездарно упустить единственного, кому известен язык сопредельного государства!
Мне стало стыдно, что мою работу сделал Хамелеон - ведь это я сам должен был поинтересоваться насчет изучения вражеского языка! Кстати, у Беара вид тоже был не слишком довольный - это же надо так сесть в лужу!
– Ну не переживайте, благородные лэры!
– заметив наши перекосившиеся лица, Хамелеон решил нас успокоить.
– Кто не ошибается? В конце концов, главное вы сделали.
– Это что же?
– мне стало интересно.
– Правильно подобрали подчиненных. Особенно меня.
– Моя заслуга!
– мгновенно сориентировался Беар. Мы немного посмеялись.
– Между прочим, лэр Варден!
– повернулся ко мне Хамелеон.
– Вы должны немного разбираться в эльфийском. Из медицинских книг, вы ведь должны знать, что медики зачем-то называют человеческие органы эльфийскими словами?
Действительно, я вспомнил, что все длинные зубодробительные названия, написанные чужим алфавитом, которые мне приходилось заучивать под руководством отца, пришли в медицину из эльфийского языка.
– Правильно, кивнул Беар. Встретим первородного, а Эрик ему все-все его органы сразу и перечислит. Мигом взаимопонимание наладится.
– Ладно, проблема с эльфийским, я думаю решится, после того, как мы захватим в плен хоть одного первородного. А теперь давайте поздравим наших коллег с первым боевым заданием, да начнем уже собираться.
Коллеги, как оказалось, уже и сами были в курсе - неизвестно, откуда, и какими путями, но слухи о том, что мы отправляемся на вражескую территорию, уже разошлись достаточно широко. Наверное, не было ни одного солдата регулярных частей, который бы не поздравил парней с предстоящей операцией. Мне пришлось разочаровать подчиненных, они были уверены, что отправляемся мы всем составом. Такая мысль обсуждалась, но мы решили не рисковать всем отрядом понапрасну - мало ли, как оно сложится. Зато мы решили, что будет совсем не лишним, если весь срок, отпущенный нам на разведку, где-нибудь посередине между городом и лесом будут тренироваться в скрытности те, кому не повезло этой разведки избежать. Просто на случай, если удирающим из леса товарищам понадобится помощь и прикрытие. Да и перехватить какую-нибудь группу первородных, которые время от времени ходили по степи, уничтожая неосторожных крестьян, или даже обстреливая большие группы солдат, после чего мгновенно исчезали, было бы нелишне.
Вышли из города мы задолго до рассвета. Лето в здешних краях долгое, но даже оно имеет свойство заканчиваться, по ночам было уже ощутимо прохладно. Вода еще ни разу не замерзала, но если бы не эльфийские плащи, теперь обшитые множеством петель для того, чтобы укреплять на них ветви растений, нам стало бы зябко. Члены других троек, которые еще не добыли себе столь удобную одежду время от времени зябко ежились. Небо было затянуто тучами, и на лице оседал мелкий дождь. Даже не дождь, а вообще непонятный
Задолго до того, как в лесу стало возможно различить отдельные деревья, мы легли на животы, и дальше передвигались ползком. За последние недели я наловчился довольно резво передвигаться таким способом, при этом не слишком нарушая маскировку - главное, чтобы движения были как можно более плавными. И все равно, под кронами деревьев мы оказались уже после того, как мутный рассвет слегка проявил окружающую хмурую действительность. Я сейчас не видел ни Хамелеона, на Беара, но точно знал, что они находятся в двадцати шагах справа и слева от меня, соответственно. Нужно было обязательно найти кого-нибудь из первородных, наблюдающих за дорогой на Пагауз, которая находилась пятьюстами шагами к северу от нас - мы заранее решили, что первородные точно не станут оставлять без наблюдения столь важный объект. И наверняка наблюдатели будут время от времени меняться, и тогда, проследив за сменившимся часовым, мы найдем их стоянку.
Я прополз около тридцати шагов вглубь леса, а дальше стал двигаться на север, в сторону дороги. Я внимательно оглядывал землю впереди себя, подолгу замирая на месте, осматривал кроны деревьев, и прислушивался к окружающим звукам. Несмотря на осень, лесные жители еще и не думали затихать. Птицы пересвистывались, некоторые стучали клювом по стволам деревьев, выковыривая насекомых, в общем, лес жил.
Мы долго думали, каким способом подавать сигналы в том случае, если мы не видим друг друга, и при этом не выдавать себя? В результате получилась система сигналов, которую трудно заподозрить в осмысленности постороннему уху. Недостаток был в том, что таковой сигнал мы и сами могли легко пропустить. Тот, кто хочет передать что-нибудь другим членам группы, должен был, для начала прислушаться, какие звуки издает в данный момент окружающая живность. Мы все долго учились имитировать щебет, свист, стук, хрюканье и фырканье многих лесных обитателей, так что если рядом с подающим сообщение чирикает какая-нибудь пичуга, он должен подавать свой сигнал щебетом именно этой пичуги. Только щебетать нужно было одну из пяти придуманных мелодий, даже не мелодий, а скорее ритмов. Мы так старательно затверживали эти мелодии, что теоретически, услышав, должны были мгновенно вычленить этот ритм из окружающего птичьего щебета, и понять то, что хочет донести напарник. На деле, понять получалось не всегда, и передающему приходилось повторять этот самый ритм, пока не получит подтверждения.
Первым врага обнаружил Беар, который полз чуть ближе к опушке, и ему даже не пришлось повторять сигнал дважды - едва услышав, я просвистел подтверждение, и такое же подтверждение услышал еще и от Хамелеона. Первородный был где-то здесь, нужно было найти его и ждать, когда он решит смениться.
Теперь, зная, что искомый субъект действительно здесь, и Беар его уже нашел, я удвоил внимание, но все никак не мог его найти. В конце концов я догадался задрать голову, и с удивлением обнаружил, что в развилке того дерева, к стволу которого я привалился, прямо у меня над головой, на расстоянии трех человеческих ростов расположился первородный, который не слишком внимательно поглядывает на дорогу, просматривающуюся в пятидесяти шагах севернее. Меня прошиб холодный пот. Как я его не увидел раньше - загадка. Как получилось, что меня не увидел он - еще большая загадка, и большое везение. Теперь нужно было немного отползти и укрыться получше - неприятно получится, если спустившись с дерева, первородный наступит на меня. Нет, я, конечно, сдержусь и кричать не стану, только это не поможет - все равно ведь за кочку меня не примешь.