Сын лекаря
Шрифт:
Я был так погружен в свои мысли и с таким трудом передвигал ноги, что почти не обращал внимания на окружающее. А между тем, оли Лэтеар жаждала общения. Да и у меня, наконец, появилась возможность получить ответы на некоторые вопросы. Из задумчивости меня вывел вопрос:
– Скажи, человек, зачем ты меня спровоцировал?
– я вздрогнул, зашипел от боли, и осмотрелся. Мы уже покинули город, слуги шли в некотором отдалении, Иштрилл шла рядом, намотав цепь на руку.
– В чем заключалась провокация?
– удивился я.
– Ты прекрасно видел, что я не хотела тебя мучать. Но ты намеренно разозлил меня.
Я задумался. А, в самом деле, зачем? Мог ведь просто изобразить сопротивление, наша договоренность с оу Лэтеаром тогда считалась бы выполненной. Но я дрался с большим удовольствием. До последнего момента я не стремился убить оли, но врезать ей
– Вы ведь не обманываетесь, оли, моим спокойным отношением? Вы должны прекрасно понимать, что я ненавижу всех первородных, а вас - особенно. У нас, людей, уже больше, чем столетие отсутствует рабство. Я родился и прожил всю жизнь с мыслью, что рабство - это противоестественно и аморально. А здесь меня сделали рабом, даже хуже - домашним животным, которое избивают для того, чтобы научиться владеть оружием. Мне было приятно хоть на время почувствовать себя свободным делать то, что я захочу. Я вам мстил за свое унижение, оли Лэтеар. И еще, я доказал себе и вам, что вы так же мало отличаетесь от животных, как люди. Да я сохранил больше хладнокровия, чем вы! Если бы вас не остановил отец, вы превратили бы меня в изрубленный кусок мяса - это ли не свидетельство вашей мудрости и превосходства! У нас так даже с домашними животными поступают только окончательно опустившиеся твари, которые скрывают свое поведение от всех остальных - ведь если о таком узнают, с ними просто перестанут вести дела.
Оли Лэтеар побледнела и даже отшатнулась от меня. Рука ее дернулась к кинжалу, но она переборола себя.
– Я сама не ожидала от себя такого поведения. И с тех пор, как мой брат привел тебя в город, я все больше и больше сомневаюсь, что люди так уж неразумны, как мы привыкли думать! И мне даже страшно представить, насколько ты нас ненавидишь. Ты и твой народ. Раньше мы думали, что вы как муравьи - вы возводите удивительно сложные города из камня, строите приспособления для передвижения, приручаете животных, так, как муравьи приручают тлю. Вы реагируете на агрессию так, как на нее отреагировали бы муравьи - яростно, но бесстрастно, не испытывая чувств к нападающим, но стремясь только устранить угрозу. Но если это не так, если вы такие же, или почти такие же, как мы - то у нас и в самом деле появился враг. Это пугает меня.
– Иштрилл глубоко задумалась.
Удивительно. Кажется, я ломаю чье-то мировоззрение - даже какую-то гордость от этого чувствую. И боги мои, кажется, оли Лэтеар передо мной извиняется? Нет, это я уже перебираю. Но собой она определенно недовольна.
– Меня не перестает удивлять, что нас принимают за неразумных существ. Даже строение наших тел почти не отличается! И внутри они тоже почти одинаковы, уж у меня-то была возможность сравнить. Мне кажется, оли, вы лукавите. Не конкретно вы, а все первородные, или даже только те первородные, кто решает за ваш народ. Интересно, зачем им это?
Теперь девушка наоборот, вспыхнула:
– Наши старейшины не ошибаются! Они ведут наш народ к счастью и процветанию, не щадя усилий и тратя свое здоровье в неустанных думах о благе!
Вот здорово! Прям как по писаному! А, главное, если заменить старейшин на "его величество", получится один в один то, что говорят у нас в школах. И давно ли я сам перестал считать его величество непогрешимым? Нет, я и сейчас отношусь к нему с уважением и почтением, но понимаю, что он такой же человек, как и я.
– Хорошо-хорошо, успокоил я девушку. А сколько их, старейшин?
– В каждом городе есть совет восьми, в который входит восемь самых мудрых, знатных и уважаемых глав родов. Мой отец - один из них, - не удержавшись, похвасталась оли Лэтеар.
– И один из этих восьми становится представителем города. Когда нужно принять какое-то решение, касающееся всего народа, все представители собираются вместе.
– А сколько их, представителей?
– быстро спросил я.
– Восемь, конечно, - недоуменно ответила Иштрилл.
– Сколько городов, столько и представителей.
Я постарался прикинуть. Если от каждого города в войне участвует по пятьсот эльфов, значит общее количество солдат у первородных - четыре тысячи. У нас не намного больше сейчас, но мы уже научились с ними воевать - вот только как они разрушили городские стены? Очень хотелось спросить сейчас, когда оли Лэтеар разговорилась... Вместо этого я продолжил расспрашивать об общественном устройстве. Оли Лэтеар охотно рассказала, что нового старейшину выбирают из числа уважаемых эльфов другие
– На западе наш лес кончается. И начинается степь - не такая, как та, в которой живут люди, а гораздо холоднее. Там каждую зим выпадает снег. Раньше по этой равнине ходили орки. Они были очень похожи на нас, только волосы черные. И они строили дома и целые города, как вы, люди. Мы не обращали друг на друга внимания, пока оркам не потребовались наши мэллорны. Никто не знает, для чего они им понадобились. Началась война, и длилась она очень долго, несколько поколений. Первородные с трудом выжили, нас осталось очень мало. А орков не осталось совсем. Но их города остались. И в них много чудесных вещей - орки были очень искусны. Да и мы с той войны забыли многое - даже наши маги были раньше гораздо более знающими и умелыми. Когда-то для того, чтобы разрушить мерзкий каменный город им не требовалось готовиться несколько месяцев, а то и лет. Они просто шли, и разрушали. И орки так могли. Теперь многое забыто. Но в разрушенных городах осталось много, очень много удивительных волшебных вещей, драгоценностей и оружия. Из тех, кто провинился, собирают отряды, которые затем идут в мертвые города, и собирают оттуда разные ценности. Эти походы очень трудны. Орочьи степи опасны и бесплодны, в них нельзя найти пищи и воды, а города полны смертельных ловушек. Многие погибают, иногда пропадают целые отряды. Иногда они возвращаются, пораженные ужасными болезнями, от которых нет лечения, и умирают уже здесь. Но не только те, кто должен искупить свою вину ходят в проклятые города. Многие смельчаки, особенно те, кто живут ближе к западному краю леса, часто отправляются туда на свой страх и риск, и некоторые возвращаются, покрыв себя славой и принеся несметные богатства!
Когда оли Лэтеар об этом рассказывала, у нее так горели глаза, что можно было не сомневаться - при первой же возможности она отправится в степь, чтобы "покрыть себя славой и добыть несметные богатства".
– А еще, говорят, на самом северо-западе, у подножья великих гор, остались еще разрозненные семьи орков, уже совсем одичалые. Но они по-прежнему остаются великолепными воинами, и случалось даже, что наши отряды встречались с ними в заброшенных городах. Правда, на моей памяти такого не было, и я вообще не уверена, что это правда. Отец говорит, что это досужие выдумки.
– Смущенно закончила Иштрилл.
Я задумался. То, что уничтожило наши города как-то связано с загадочными орками, и их погибшими городами. Первородные регулярно посылают туда отряды. Я поймал себя на том, что мне тоже очень интересно посмотреть на то, что осталось от орков и их городов. Я понимал, что в моем желании изрядную долю занимает праздное любопытство, но очень уж увлекательно рассказывала оли Лэтеар. Что за чудеса там такие? Я подумал, что если я решу бежать, то было бы вполне разумно двигаться вглубь территории первородных, идти туда, где меня не будут искать! Не знаю, может быть, я принимаю желаемое за действительное, но мне представляется, что так шансов на побег несколько больше. Пройти обратно через занятые отрядами первородных лес, перебраться через реку и добраться до своих в одиночку, скрываясь от преследования и путая следы будет непросто. Мне, конечно это уже удавалось, но во-первых я был тогда не один, во-вторых я выбирался все-таки со своей территории, а не как сейчас - из самого центра эльфийских владений. Да и искать меня будут много активнее... Я решил собрать по возможности побольше информации, и еще не раз хорошенько все обдумать. И вообще пора было составлять план побега.