Сын мага: заговор во дворце

Мартов Константин

— Больно шумно у тебя всё получилось, лихо. Слишком по — нашему. Я недавно с послом ихним в картишки играл на приёме у Карачевских, так он меня к стенке припёр. Пришлось дочку его свозить к ведьме одной на экскурсию. Домидов, дружок твой, пособил. Два дня как они с деревни вернулись, а я его до сих пор выставить не могу, он все кладовые уже опустошил, повара трудятся не покладая рук. От «Царской охоты» до нашего порога впору железную дорогу прокладывать, курьеры с ног сбились игристое вино сюда таскать ящиками. И куда в него только лезет, ума не приложу! — отец глубоко вздохнул, — Островитяне на ведьм и прочее тёмное чародейство падки последнее время стали. Мода у них, видите ли. Своих-то темных извели под корень, теперь

к нам за экзотикой ездят. Хотя какая же это экзотика? Вон эта экзотика, сидит у меня в саду и поглощает провиант в поражающих воображение количествах.

— Отец, — нетерпеливо прервал его словоизлияния Павел, — может, хватит? Ты меня отправляешь на дела, с которыми справится кто угодно.

— Так уж и кто угодно, — буркнул отец.

— Любой из семей второго порядка справится. Я в который раз прошу тебя, поручи мне серьезное дело.

Отец приложил ладонь к левой стороне груди, деланно ойкнул. Павел поджал губы и с ледяной вежливостью процедил:

— Как ваше здоровье, отец?

— Вот только не превращайся в ледышку. Плохо моё здоровье. Расклеился совсем последнее время, голова на закате раскалывается, хоть на стену лезь. Колени выкручивает, перед глазами всё смутно, читаю уже с трудом. И главное резко так плохо стало. Сидел себе на совете у Его Величества, и тут как вступит, понимаешь. Император заметил, велел домой идти, отдыхать. Я сослался на недостаток сна. Потом пока в карете ехал, меня ещё сильнее скрутило. Вот теперь лежу, страдаю, а мне мой родной сын ледяным тоном обиду чинит.

Отец нахмурился — он всегда так делал перед тем как начать умасливать кого-нибудь, будь то очередной посол или мать, явившаяся требовать увеличения содержания. Но он не успел разверзнуть фонтан красноречия, его прервал пронзительный звук Горна. Звук этот мог означать только одно — прибыл человек от Императора.

— Уже успели доложить, паршивцы, — тихо проговорил отец, — в собственном доме не могу шпиона вычислить. Да, старею я, старею.

Он принялся спешно собирать разбросанные по кровати газеты, жалобно взглянул на сына, но тот остался сидеть в кресле. Пётр Павлович фыркнул как сердитый кот, откинулся на подушки и прикрыл глаза, приняв преувеличенно больной вид. Раздался звук открывающейся двери, в спальню вошла управительница и продекламировала поставленным голосом:

— Лейб — медик Его Императорского Величества и всего Августейшего Семейства князь Ринат Исуфов!

Павел поднялся на ноги, машинально одернул костюм. Отец сделал вялый жест. Управительница истолковала его как приглашение войти. В спальню вошёл сухощавый мужчина в очках с аккуратной седой бородкой, в руках он нёс небольшой саквояжем. Управительница вышла, прикрыв за собой дверь. Медик отвесил почтительный поклон отцу, поздоровался за руку с Павлом, подошёл к кровати, неодобрительно покосился на разбросанные по полу газеты. Поставил саквояж на прикроватную тумбочку. Положил отцу руку на лоб. Прикрыл глаза, пошевелил губами и резко отдёрнул руку. Внимательно посмотрел на отца.

— Павел Петрович, как вы себя чувствуете?

— Да скриплю потихоньку, Ринат Вагитович.

Лекарь пожевал губами, ещё раз положил руку на лоб пациента. На лице у него появились красные пятна.

Он пошатнулся и отнял руку ото лба Петра Павловича. Сделал несколько шагов по комнате, внимательно осматриваясь. Павел смотрел на него непонимающе. Медик явно что — то искал. Не обнаружив искомого на полу он вернулся к лежащему на кровати отцу и красноречиво посмотрел на него. Тот принял невинный вид.

— Пётр Павлович, — внушительно сказал медик.

Тот пожал плечами, сунул руку под подушку. Пошарил там, извлёк что — то и протянул медику. Павел присмотрелся — отец передал медику маленький стеклянный пузырёк. Тот понюхал и укоризненно глянул на отца.

— Ну что же вы, Пётр Павлович, право слово.

— Да

некогда мне болеть, Ринат Вагитович! — отец сложил руки на груди, словно собрался молиться.

— Вы убиваете себя этим пойлом! Это хотя бы вы понимаете!? Признавайтесь, кто вам его дал?

Отец посмотрел на него так, что сразу же стало понятно — не скажет. Павел подошёл к медику:

— Вы позволите? — он протянул руку к пузырьку. Тот отдал. Павел понюхал и почувствовал, что у него зашевелились волосы на затылке.

— Отец, ты зачем это сделал?

— Оставьте, Павел Петрович, — оборвал его медик, — ваш отец взрослый человек и если ему угодно брать взаймы у самого себя годы жизни, это его личное дело.

Он извлёк из саквояжа цветастый платок, принялся наматывать его вокруг головы.

— Проблема в том, что после употребления настойки тарасунка он должен был не лежать, а бегать. Это означает, что болезнь его гораздо серьёзней, чем можно подумать. Если это вообще болезнь.

Медик накинул халат, выложил на столик лампадку, зажёг её, пробормотал заклинание. Свет тут же померк. Павел опустился в кресло.

Медики, или как их раньше называли — целители, встречались редко, значительно реже, чем телекинетические, температурные или тёмные маги. Многие теоретики относили их к последним, считали целителей последователями полулегендарных магов смерти. В самом деле, целители хорошо разбирались в том, как устроена жизнь и что может её прервать. Их искусство было тайной за семью печатями, обучение ему в обычных училищах и лицеях не проводилось, секреты передавались строго в семейном кругу. Хотя некоторые поговаривали о скрытых в глуши древних святилищах, едва ли не языческих. Последнее было что было, разумеется, полной чушью. Ну да, чушью. Полной. Кто ж в такое верит в наш просвещённый век. Так утешал себя Павел, когда по свет за окном померк и по стенам поползли странные тени. Целитель взял курящуюся тошнотворно — сладким дымом лампадку, вытянул её перед собой. Принялся говорить речитативом заклинания на странном, словно кашляющем языке. Павлу словно шлёпнули невидимой ладонью по ушам. Речитатив продолжился, голос целителя изменился и Павел понял, что теперь говорит не он. Похоже, он вызвал какую — то сущность, задал ей вопрос и теперь получает ответ. Павел призвал на помощь всю свою силу воли и гордость потомка древнего рода, чтобы не расстаться с завтраком, а то и остатками ужина, настолько пугающей стала атмосфера в спальне. На отца вообще было жалко смотреть, он похоже, готов был потерять сознание. Павел уже прикидывал, не стоит ли прервать ритуал. Да, последствия будут — прерывание ритуала вызова духов всегда грозит бедами, но если это не прекратить в ближайшее время, точно будет плохо.

Глава 3

Внезапно всё закончилось. Пропало словно сон, который выветривается из головы без следа спустя пару мгновений после пробуждения. Только что в спальне чувствовалось нездешнее присутствие, краски были блёклыми, и в воздухе разливался запах затхлости, и вот уже из окна льётся тёплый солнечный свет, воздух свеж, и дышится легко.

— Удивил ты меня, Ринат Вагитович, — просипел отец.

— Прости, Пётр Павлович, пришлось. Другим способом узнать, что с тобой за неприятность приключилась, никак нельзя было.

— Ну и как, получилось хоть?

— Получилось, но… — медик показал глазами на Павла. Отец кивнул — можно и при нём, мол, говорить.

— Плохие новости, Пётр Павлович. Проклятие на тебе.

— Да понял я уже, — отец скривился, словно ему подали незамороженное шампанское.

— Не одно проклятие. Два. Одно тёмной природы, второе стихийной.

— Ну значит, в два раза больше тебе постараться нужно будет.

Целитель посмотрел на отца как-то странно. Покачал головой.

— Этого мне не вылечить, — сказал он просто, но так, что сразу стало ясно — лейб-медик не шутит.