Сын мага: заговор во дворце
Шрифт:
— Смотри, говорю, — сказал он, и Павел помимо своей воли уставился на облачко. Через мгновение оно выросло до размеров мира и его окутала тьма. Спустя ещё мгновение тьма рассеялась, и Павел оказался в лесу. Не парковом лесу, обихоженном и безопасном, какие окружали Александровскую Слободу или его родовое имение, а старом, страшном и дремучем лесу. Деревья, не знавшие топора, стволы которых не смогли бы обхватить и трое мужчин. Мох, устилающий землю упругим ковром, разлапистый папоротник. Пряный запах прошлогодней листвы и тишина. Ни звука, ни чириканья птиц, ни шороха лап мелких зверьков по листве — ничего.
— Здравствуй, — услышал он голос и обернулся. Прямо за его спиной стояла бледнокожая девушка с тёмными волосами
Павел слегка поклонился.
— Здравствуйте, сударыня.
Она обошла его по кругу. Он чувствовал себя словно конь, выставленный на продажу на лошадиной ярмарке.
Девушка цокнула языком.
— Знаешь, кто я? — спросила она.
— Не имел чести быть вам представленным, — церемонно ответил Павел.
Она покачала головой.
— Совсем корни забыли, но это поправимо, — она приблизилась к нему, заглянула в глаза. Постояла мгновение и толкнула в грудь обеими ладонями. Павел сделал шаг назад и мир разделился, спереди него был тёмный лес и зеленоглазая девушка, а вокруг — поляна с каретой и Домидовым. Два мира словно разделяла чёткая грань.
Внезапно от кареты к нему скользнула человеческая фигура — он заметил её боковым зрением. Рефлекторно выставил руку, но фигура поднырнула под неё и встала спереди. Это верный Дилмурод, оказавшийся не в силах понять что происходит, решил прикрыть своего господина от неведомой опасности, понял Павел. Девушка расхохоталась — словно серебряный колокольчик зазвенел, хлопнула в ладоши и морок обратился в дым, который втянулся в одну точку и исчез.
Дилмурод с саблей наголо непонимающе крутил головой.
— Ты-то откуда взялся, дикарь? — спросил Домидов.
— Он всегда следует за мной, — ответил за него Павел.
— Ну вы даёте, — усмехнулся Домидов, — ты познакомиться-то успел?
— Кто она?
— Она, друг мой, древностью рода тебя за пояс заткнёт. Из самых изначальных тёмных. Могуществом она с кем угодно из живущих может поспорить. Ну и красива, как сам ты мог убедиться.
— И ты прочишь мне её в жёны?
— Да. За ней пойдут все тёмные роды Империи.
— Я думал, твоя семья у ваших главная.
— Ну, могу тебе свою одну из своих сестриц сосватать. Любую выбирай. Хорошее приданное дам.
Павел с трудом удержался от того чтобы не вздрогнуть. Сёстры Феофана от него самого отличались разве отсутствием бороды.
— Не переживай так, пошутил я, — хлопнул его по плечу рыжий, — но о моём предложении подумай. Не торопись, но и не задерживай особо. Пока ты на юге приключениями душеньку тешил, тут обстановка немного изменилась.
— Что случилось-то?
— Сам всё поймёшь, — уклонился от прямого ответа Домидов, — а пока поехали перекусим. У меня от волшбы, как всегда, аппетит разыгрался.
Они собрались было ехать назад, но оказалось что Дилмурод пребывает в каком-то оцепенении. Его не без труда удалось отвлечь от созерцания места, где только что стоял морок Вороновой и усадить на козлы. Уехать не удалось, на поляну прискакал запыхавшийся гонец на роскошном коне, вручил Домидову пакет. Тот прочитал, помрачнел и объявил, что ему надо срочно ехать. Он забрал у гонца поводья лошади, взгромоздился в седло и ускакал, напоследок выкрикнув:
— В качестве извинения за внезапный отъезд приглашаю вас вечером ко мне. Приходи, будет весьма интересное общество.
Павел поклонился в знак согласия. Гонец почесал в затылке и ушёл пешком, вполголоса матерясь, а Павел решил, что перекусить это действительно неплохая затея и велел кучеру править в «Охоту».
Очень давно, в ходе известных событий тогдашний Император перенёс свою резиденцию из шумной многолюдной столицы в тихую Александровскую Слободу. В то время
Центром притяжения Александровской Слободы, без сомнения, являлся дворец Императора, выстроенный на искусственном холме, но со временем появился и второй центр. Не такой формальный и великосветский, но оказывающий не меньшее влияние на дела Империи. Ресторан «Царская Охота». Любой вернувшийся из путешествия аристократ должен был появиться в «Охоте» — таков своеобразный ритуал. Таким образом аристократ, вернувшийся из странствия официально заявлял о своём возвращении в высший свет. Ровно так же обязательным было появление в «Охоте» хотя бы раз в месяц для членов постоянно проживающих в Слободе фамилий. Ну а приезжающие сюда провинциалы появиться в ресторане почитали делом чести, пускай оплата счёта и вставала им в полугодовой доход от их родового имения. Цены в ресторации кусались и были велики даже по меркам богатой сверх всякой меры Слободы, но Павел Плечеев имел весьма смутное представление о покупательной способности денег — так воспитывали всех людей его положения.
Он соскочил с подножки кареты и не замедляя шага вошёл в ресторан. Швейцар услужливо распахнул перед ним дверь. Слуга, одетый в богато украшенный костюм, достойный принца крови, вежливо склонившись указал ему на столик, тихо молвив:
— С возвращением, Павел Петрович. Вас ожидают.
Павел посмотрел в направлении, указанном слугой, и споткнулся об ослепительную улыбку матери, сидевшей за столиком в компании двух юных девушек.
Павел подошёл к ним.
— Разрешите присоединиться к вам, сударыни?
— Конечно садись, Паша, — низким, чуть хрипловатым голосом сказала мать, — добро пожаловать домой.
Глава 4
Её густые, темно — каштановые волосы, как обычно, были уложены в сложную причёску. Сторонний наблюдатель, не знакомый с ними обоими. запросто мог бы принять её за старшую сестру Павла. Она тщательно следила за своей внешностью. Слева от неё сидела, улыбаясь одними губами, болезненно бледная девушка с платиново белыми волосами. Она не была красавицей в классическом понимании этого слова: вокруг глаз её темнели круги, губы слишком тонкие. Глаза блеклого, водянистого серого цвета, но тем не менее, в ней чувствовалась порода. Десятки поколений благородных предков и воспитание, а главное — внушённая с самого раннего детства мысль о собственном превосходстве. Вторая девушка выглядела намного проще и симпатичнее: слегка вьющиеся светлые волосы, широко распахнутые синие глаза, румянец на щеках. Словно деревенская девчонка, которую умыли, причесали и нарядили в богатое платье, и вот она сидит за накрытым дорогими блюдами столом, держит в руках бокал, но при этом с трудом сдерживается, чтобы не прыснуть со смеху от натужной серьёзности своих соседок по столу.