Сын мага: заговор во дворце

Мартов Константин

Дилмурод не медлил ни секунды:

— Если ты колеблешься в выборе на чью сторону встать, значит тебе не хватает сведений. Значит — нужно провести разведку. Надо понять, на чьей стороне правда и встать на праведную сторону.

— Как всё у тебя просто. Хотя ты прав, надо провести разведку, — Павел откинулся на спинку сиденья, прикрыл глаза и принялся проговаривать вслух, споря с самим собой — именно так он поступал всегда. И, как показала практика, Дилмурод не станет его перебивать. Он вообще идеальный слушатель. Павлу повезло встретить его. Да, он непременно выпутался бы с той передряги самостоятельно, но идти через пустыню в одиночку во второй раз ему не хотелось. Конечно, он мог бы и во второй раз в одиночку пересечь безводную местность, обходя

оазисы и колодцы стороной, чтобы остаться незамеченным, но в компании это проходило намного легче. А то что Дилмурод после этого считает себя обязанным Павлу — приятный бонус. Островитяне с недавних пор ввели моду на экзотичных слуг, привезённых из заморских колоний, и Павел хоть и ненамеренно, но стал первым, кто привёз эту моду в Империю.

— Значит, что мы имеем: отец проклят одновременно тёмным и стихийным проклятиями. По странному совпадению, одновременно с этим при дворе сошлись в клинче две партии, одна из которых включает тёмные семьи, а вторая ставит на союз с теми, кто темных не так давно жёг на кострах. Похоже, отец, как обычно, встал над схваткой, ведь его присоединение к любой из сторон означает победу. Он ведь не только глава влиятельнейшего семейства Империи, но и руководитель тайной службы Его Величества, а к тому же этого самого Величества старый друг и постоянный собутыльник, если слухи не врут. А они не врут, я-то уж точно знаю. Получается, обеим сторонам конфликта одновременно пришло в голову что отца следует убрать с игрового поля, а его наследника, то есть меня, прибрать к рукам посредством женитьбы на представительнице своего лагеря. Матушка, кстати, оказалась щедрее. Предложила не одну, а сразу двух девиц. Ну и что же мне в такой ситуации следует сделать?

— Вам следует спасти жизнь отцу, молодой господин, — неожиданно произнес Дилмурод.

Павел уставился на него как на внезапно заговоривший предмет интерьера.

— Спасти отца? Даже лейб-медик не знает действенного способа. Или не хочет исцелять отца по каким — либо соображениям. Без разницы — результат будет один. Отец умрёт.

— Может быть, он не хочет вмешиваться, поскольку сам принадлежит к одному из лагерей?

— Он…Если это так, то получается что Император либо не возражает против смерти отца, либо не видит способа его спасти.

— И что это меняет?

Павел подумал и ответил:

— Ничего. Значит, ищем способ спасти отца. Тогда не придётся жениться ни на ведьме Домидова, ни на двух великосветских гадюках матери.

— А если не получится, кого выберете, молодой господин?

— Воронову, — не задумываясь ответил Павел, — с одной женой я ещё как-нибудь проживу. А вот две — это перебор.

Лицо Дилмурода, как всегда, осталось бесстрастным.

— В общем, я воспользуюсь приглашением Домидова, а ты поедешь на приём к сливкам общества. Благо тебя они пригласили, пускай и в шутку. Разузнаешь об их планах. Постарайся узнать кто и как проклял отца. Может быть найдём способ спасти его. Разрушим хотя бы одно проклятие — уже легче будет.

— Хорошо, молодой господин.

Павел не поехал к отцу, а направился в свой особняк, подаренный ему отцом на совершеннолетие. Павел, в отличие от большинства потомков аристократических семей, не воспитывался в лицее, находясь на домашнем обучении. Отец приглашал к нему лучших учителей, и сам принимал живейшее участие в воспитании сына. С малых лет юный князь присутствовал в рабочем кабинете отца во время самых ответственных переговоров. Конечно, присутствовал негласно, прячась в потайной комнате и наблюдая за происходящим через зеркало, прозрачное с одной стороны. После работы отец разбирал с ним каждый отдельный случай, объяснял, почему он поступил именно так, а не иначе. Интересовался его мнением, спрашивал, как бы поступил на его месте Павел и разбирал с ним возможные варианты развития событий. Отец называл эти занятия «прикладной историей».

Юному князю Плечееву с детства были знакомы как придворные, так и международные интриги, он чувствовал себя в них как рыба в воде, но когда

достиг совершеннолетия, отец не допустил его до практической работы. Немалых усилий стоило убедить отца отпускать его хотя бы в малозначительные миссии, подобные недавней авантюре в пустыне.

Помимо политики, отец преподавал ему и экономику, так же делая упор на практическую составляющую. Подарив сыну особняк и поместье он велел самостоятельно вести хозяйство. Нет большой разницы между управлением усадьбой, имением или государством, говаривал он, и добавлял веско: политика неразрывно связана с экономикойи это следует не только помнить, это следует прочувствовать на своей шкуре. С тех пор каждое возвращение из путешествия для Павла проходило болезненно, поскольку к подаренному особняку прилагался Кузьма — эконом, управляющий и тиран, постоянно достающий Павла мелочными по мнению последнего заботами. Хуже того, Кузьма, несмотря на полное отсутствие врожденных магических способностей, неведомым образом ухитрялся в точности узнавать где сейчас находится его господин и заваливать его письмами с подробнейшими отчетами о состоянии дел в хозяйстве и настоятельными просьбами, порой переходящими в ультиматумы. Он требовал распоряжений хозяина и не желал слушать о предоставлении себе полномочий на доверительное управление хозяйством. Спорить с ним было решительно невозможно, и со временем Павел смирился. Но вот сейчас он с трудом сдерживал желание втянуть голову в плечи. За ним закрылись кованные ажурные ворота особняка. Кузьма стоял на крыльце, как и всегда смотря на него из — под кустистых бровей тяжелым взглядом и спрятав руки за спину.

Он молча отвесил хозяину поклон. Посторонился, освобождая проход. Дождался, пока господин переоденется, после чего вежливо постучался в дверь комнаты, служащей Павлу спальней и кабинетом.

Кузьма выложил на стол листок бумаги, испещренный колонками цифр и принялся за отчёт, который Павел как обычно пропустил мимо ушей:

— … ввиду того что доходность имений упала на полпроцента. Расходная же часть увеличилась на такую же величину.

Скорбное более обычного выражение физиономии Кузьмы свидетельствовало о том, что дела у Павла идут из рук вон плохо.

Князь вздохнул, оперся на стол и спросил:

— Вот меня ты чего хочешь, Кузьма?

— Поговорите с главой семьи Вихревых, чьи владения примыкают к вашим с северо-востока. По мнению старосты селения, лесные пожары провоцируют именно они. Точнее сказать — их юная дочь, приехавшая на лето к родителям из Верхне — Пышминского лицея.

Павел нахмурился, вспоминая, где ж такой лицей расположен.

— Хорошо, я что-нибудь придумаю, — ответил он, — Это всё? Я хочу вздремнуть, мне предстоит бессонная ночь.

— Мой свояк…Он служит в коллегии четвертый год. Служит исправно.

— Не понимаю, мне-то что с того?

— Не могли бы вы ходатайствовать о награждении его орденом Илии Ищущего третьей степени? Я, как полный кавалер данного ордена написал соответствующее отношение, но ходатайство потомственного аристократа окажет своё действие.

Павла осенило:

— Так вот как ты меня всегда находишь! А я-то недоумевал…

Кузьма поклонился:

— Батюшка ваш способствовал награждению меня орденом. Скорее всего — из практических соображений.

Павел сел в кресло, закинул ногу на ногу и уставился на Кузьму.

— А сколько же всего в Империи полных кавалеров сего полезного ордена?

— Двое, насколько мне известно.

— Кто второй?

— Некто Пожацкий.

— Дворянин?

— Из мелких.

— Какого свойства? Огненный, водяной, воздушный? Может быть, ледовый?

— Нет, хозяин. Из темных. Граф Домидов лично перед Императором ходатайствовал о награждении.

Павел жестом отпустил Кузьму. Получается, вот как Домидов узнал о его возвращении. Следил за ним через своего протеже. Всё подтверждает его догадку: отца прокляли Домидов и мать, им одновременно пришла в голову одна и та же мысль. Мать давно была врагом отца, она поддерживала партию Витеничей ещё до замужества.