Сын минувшего будущего 2
Шрифт:
– Это хорошо я прошлым летом генератор дизельный маленький взял, ну чтобы на охоту ездить, – вмешался папа, – Нашли Сашку-монтера, он нам от него котел запитал, а то бы померзли и цветы, и аквариумы с рыбками.
«Ничего не понимаю… С роду никаких рыбок в доме не было…»
– Понятно, бывает. Что еще?
– Позавчера Игорь Кирилов умер… – погрустнел папа.
– Это кто?
– Не позавчера, а 30-го, это поза-позавчера, – поправила мама. – Это диктор самый известный, программу «Время» вел.
– А, да, вспомнил. Жалко.
– Израиль опять лезет
– Ой, да чего тебе Израиль… – отмахнул я.
– Чего-чего. Сначала вот за тебя тут неделю переживали, теперь я за Танюшку буду волноваться, – пожаловалась мама.
– За какую Танюшку? – искренне удивился я, ведь отродясь у нас никаких родственников или даже близких знакомых в Израиле не было.
– За сестру твою, Танюшку, – немного раздраженно ответила мама.
– И давно она в Израиле? – продолжил я валить себя с нескрываемым удивлением.
Родители переглянулись, я попытался исправить положение.
– А чего вы удивляетесь? Человек голову себе проломил, неделю в коме. Имею я право чего-нибудь забыть?
Мы странно помолчали, переглядываясь. Папа почему-то опять лукаво заулыбался.
– Так не бывает. Тут помню, тут не помню…
– Ну, как видишь, бывает, – со смешком ответил я, – Так чего там Танюшка?
– Так как только границы открыли, сразу поехала своей клиникой заниматься. Надь, когда это было-то?
– В конце августа, вроде бы.
– Клиникой!? – мечтательно-вопросительно протянул я.
– М-да… знатно тебя приложило. Онкоклиника у нее своя в Израиле, лет 5 уже. Вот и живет на две страны.
– Не, это-то я помню, – соврал я не очень убедительно.
Весь разговор подсознание во весь голос кричало, что все не так, но я старательно глушил этот прорывающийся крик и старался держать себя в руках. Не только в очевидных вещах, но даже в поведении родителей были разительные изменения. Это были как будто другие люди и по манере одеваться, и по манере держаться, даже способ построения фраз поменялся. Именно этого я так боялся в своем вымышленном мире – поменять все одним своим присутствием. Но ведь я же перестраховался, я же написал письмо, которое должно было сгладить негативные эффекты, а то и вовсе отменить.
– А почему только я? Ты вот сам про конверт помнишь? – наудачу выпалил я и почувствовал, как непроизвольно вжался в кровать. С моей стороны это была игра ва-банк.
– Какой конверт? – удивился таком повороту папа.
– Ну такой… Который я тебе в 98-м отдавал тебе. Вспомнил?
– Ой, я уж и забыл про него давно… – с еще более хитрой улыбкой отмахнулся папа. – Ты лучше сам сразу скажи, чего не помнишь, чтобы тебе рассказать.
– Да все помню, кроме пароля от телефона, ну, и про Таню.
– Нашел у кого спросить… Сомневаюсь, что даже Лена твой пароль знает.
Меня снова кольнуло.
– Ничего, я уже в телефоне настройки сбросил, так что можно мне звонить и писать SMS. Пока ни приложений, ни контактов нету – все стерлось. Продиктуете мне свои телефоны? Я сейчас запишу.
– Ты разве отключил синхронизацию с Google? Контакт же сами восстанавливаются, – озадачил меня вопросом папа. В моей вселенной он в таких тонкостях не разбирался.
– Давно-ли ты таким экспертом по телефонам заделался? – я попытался его поддеть и разговорить, но он промолчал.
В палату вошла Люба и вежливо напомнила:
– Пять минут закончились.
– Хорошо, еще минуточку, – отозвался папа.
Они продиктовали мне свои телефоны. Стали прощаться. Мама подошла и обняла меня, смахнув с уголка глаза слезинку.
– Мам, ну ты чего? Теперь все будет хорошо!
– Да-да… Это я так… От счастья.
Папа тем временем обратился к медсестре.
– Как Вас? Люба? Если Сергею что-нибудь понадобиться, лекарства купить или процедуры какие-то дополнительные – сразу звоните мне. Вот визитка. Я все оплачу.
– Хорошо, но вроде бы все есть, все страховка покрывает.
– Кому страховка, а кому – перестраховка, – подмигнул мне папа и вышел.
«Выздоравливай, бро!»
Обдумывая все услышанное, я постарался как можно скорее зафиксировать полученные факты в телефон, для чего завел в менеджере задач список «Новая биография». Родители косвенно подтвердили, что Елена моя новая жена, я это записал. Сестра Таня находилась в Израиле, у нее была какая-то своя клиника вместо работы онкологом в пушкинской поликлинике. Мама с папой, видимо, теперь живут в загородном доме с гаражными воротами и собственной оранжереей вместо квартиры. Папа давно перестал заниматься вагонами, вероятно, сменил профессию, но пока непонятно на какую. Все это меня наводило на мысль, что мой план в 1998 все-таки сработал. По всей видимости, родители провернули операцию по купле-продаже долларов, и дела после этого пошли в гору. Этим же можно было объяснить изменения в поведении, одежде и стремление обеспечить мне лучший уход, не стесняя себя в средствах.
Не понятно было, откуда у них появился начальный капитал, ведь квартиру мама наотрез отказалась закладывать. Была надежда продать часы, но я же не успел на встречу с покупателем, и сделка точно сорвалась. «Стоп! А где мои часы?» – только сейчас спохватился я. Было логично, конечно, что их сняли в приемном покое или перед операцией. От странного предчувствия по спине и рукам пробежали мурашки. Я вызвал Любу нажатием кнопки.
– Люба, у меня странный вопрос: А есть опись моих вещей при поступлении в клинику?
– Да, должна быть, но их скорее всего Ваша жена все забрала под роспись. Телефон вот только оставила.
– Это правильно, что забрала. Я просто забыл, были ли у меня с собой часы или нет. Это можно как-то проверить?
– Думаю можно, спрошу дежурную сестру при случае.
– Был бы очень признателен! Кстати, мне тут родители гостинцев принесли, а мне пока нельзя… Угощайтесь, прошу Вас, и дежурную сестру тоже угостите.
Она смущенно улыбнулась. Под маской было не особо видно, но уголки глаз сощурились.