Сын Солнца
Шрифт:
Дело рудокопа, воровавшего бирюзу, принесло, однако, разочарование, поскольку он представился не как возничий, а как опытный рудокоп, уже участвовавший в нескольких экспедициях и находящийся в Мэр-Уре, чтобы обучать ювелиров шлифовке бирюзы. Поэтому глава гарема с самого начала думал о том, чтобы включить этого человека в команду под руководством Моисея.
Очевидно, вельможу тоже обманули. Поскольку конюх и возничий были мертвы, след к организатору заговора был окончательно потерян.
Два часа подряд Рамзес стрелял из лука. Пронзая цель за целью, он заставлял себя направить гнев на то, чтобы сосредоточиться, собрать всю энергию и не расходовать ее зря. Когда у него заболели мышцы, он оставил лук и пустился бегом по садам и огородам гарема. Множество смутных мыслей смешалось в его голове: когда животное безумие в нем так бушевало, лишь неистовое физическое усилие, доводящее до изнеможения, могло его успокоить.
Сын Фараона не знал, что такое усталость. Его няня, кормившая его грудью более трех лет, никогда еще не встречала такого крепкого ребенка. Его не брала никакая болезнь, он одинаково хорошо переносил холод и жару, у него всегда был прекрасный сон и отменный аппетит. Уже в десять лет у него была фигура силача благодаря ежедневным физическим упражнения.
Он пересекал аллею тамарисков, ему показалось, что он слышит прекрасное пение. Рамзес остановился и прислушался. Это был женский голос, совершенно изумительный. Он бесшумно подошел поближе и увидел ее.
Сидя в тени ивы, Нефертари повторяла мелодию, подыгрывая себе на лютне, привезенной из Азии. Ее нежный голос, напоминающий аромат сладкого плода, звучал вместе с ветерком, танцующим в ветвях дерева. Слева от девушки была дощечка для письма, покрытая цифрами и геометрическими фигурами.
Ее красота была почти нереальной. На мгновение Рамзесу показалось, что он видит все это во сне.
— Идите сюда. Вы боитесь музыки?
Он раздвинул ветви кустарника, за которыми прятался.
— Почему вы прятались?
— Потому что…
Он не смог придумать объяснения. Видя его смущение, она улыбнулась:
— Вы обливаетесь потом, вы бежали?
— Я надеялся выяснить здесь имя человека, который пытался меня убить.
Улыбка Нефертари исчезла, но ее серьезность очаровала Рамзеса.
— И значит, вы потерпели неудачу.
— Увы, да.
— Нет никакой надежды?
— Боюсь, что нет.
— Но вы не отступитесь.
— Откуда вы знаете?
— Потому что вы никогда не отступаете.
Рамзес наклонился над дощечкой:
— Вы изучаете математику?
— Вычисляю объемы.
— Вы хотите стать землемером?
— Я люблю учиться, не думая о завтрашнем дне.
— Вы когда-нибудь думаете о развлечениях?
— Я предпочитаю одиночество.
— Не слишком ли суровый это выбор?
Ее глаза, цвета морской волны, стали строгими.
— Я не хотел смущать вас, простите.
На губах, скромно накрашенных, появилась снисходительная улыбка.
— Вы некоторое время останетесь в гареме?
— Нет, я завтра же выезжаю в Мемфис.
— С твердым решением раскрыть правду, не так ли?
— Вы как будто упрекаете меня в этом.
— Разве необходимо так рисковать?
— Я хочу выяснить истину, Нефертари, и буду стремиться к этому всегда, чего бы мне это ни стоило.
В ее взгляде он прочел одобрение.
— Если вы приедете в Мемфис, я хотел бы пригласить вас на ужин.
— Я должна еще несколько месяцев оставаться в гареме, чтобы усовершенствовать мои знания, затем вернусь в свой ном.
— Вас там ждет суженый?
— Какой нескромный вопрос!
Рамзес почувствовал себя последним глупцом. Девушка, такая спокойная, так хорошо владеющая собой, обескураживала его.
— Будь счастлива, Нефертари.
Глава 27
Старый дипломат гордился тем, что прослужил своей стране долгие годы и своими советами помогал трем правителям не допускать ошибок в отношениях с чужеземными странами. Он ценил осторожность Сети, который больше беспокоился о мире, чем о кратковременных военных подвигах.
Вскоре он выйдет в отставку и будет безмятежно жить в Фивах, недалеко от карнакского храма, в лоне семьи, которой он слишком долго пренебрегал из-за длительных поездок. Эти последние дни принесли ему долгожданную радость: просвещать и образовывать молодого Аша, одаренного необыкновенно. Этот юноша быстро учился и на лету запоминал главное. Возвратившись с юга, где он прекрасно справился с деликатным поручением, он пришел учиться мудрости у старого дипломата. Последний сразу же стал относиться к нему, как к сыну, Этот высокий вельможа не только обучил его теории, но также указал ему пути и способы действия, открыл знания, которые приходят только с опытом. Иногда Аша опережал его мысль, его оценка положения в соседних странах сочетала в себе предвидение и острое понимание действительности.
Секретарь объявил о визите Шенара, который смиренно просил о беседе. Старшего сына Фараона — его официального преемника — так просто не выпроводишь. Поэтому, несмотря на явную усталость, высокий вельможа принял посетителя, на круглом лице которого застыла маска самодовольства. Его маленькие глазки свидетельствовали, однако, о проворности ума. Было бы грубой ошибкой пренебрегать таким противником.
— Спасибо, что почтили меня своим визитом.
— Я восхищаюсь вами, — заявил Шенар самым теплым тоном, — все знают, что вы вдохновляете азиатскую политику моего отца.
— Это преувеличение, фараон всегда решает все сам.
— Но благодаря надежности ваших сведений.
— Дипломатия — трудное искусство, я стараюсь делать, что могу.
— И с большим успехом.
— Когда боги благосклонны ко мне. Хотите сладкого пива?
— С удовольствием!
Они устроились в беседке, обвитой зеленью, с которой ласково играл свежий северный ветерок. Серый кот запрыгнул на колени старого дипломата и, свернувшись в клубок, заснул.