Сыны Всевышнего
Шрифт:
Дед обречённо вздохнул и с силой воткнул лопату в снег.
– Ты себя видел? – снисходительно поинтересовался он, поворачиваясь к съёжившемуся от холода приятелю.
– Допустим, – нахмурился Николай Николаевич, пряча нос в шарф, который сразу покрылся инеем от его дыхания.
– Это надо себя не уважать, чтобы на тебя злиться, – всё тем же снисходительным тоном выдал Радзинский. – Но я так понимаю, – поспешно продолжил он, пока его не прервали каким-нибудь гневным возгласом, – что ты хочешь поделиться со мной последними новостями.
– Ты заметил? – с интересом
– Бог мой! Конечно же я заметил, – глубокий баритон Радзинского зазвучал особо чувственными бархатистыми нотами. – Я замечаю всё, что происходит под крышей этого дома. И твои астральные прогулки слишком фонят, чтобы их не засечь. Судя по тому, что в этот раз тебе даже не потребовался диск, я услышу сейчас много интересного?
– Нет. – Аверин выпростал подбородок из шарфа и вежливо улыбнулся. – Я согласен рассказывать только в тепле и только при условии, что у тебя завалялась лишняя плитка шоколада.
– Горький подойдёт?
– Пожалуй.
– Тогда иди и поставь чайник. Закончу тут и приду тебя послушать. Я, между прочим, ещё не завтракал.
– Ага, – Николай Николаевич молниеносно размотал шарф и накинул его на шею Радзинскому. – Жду, – и он стремительно взлетел по ступенькам на крыльцо. Тяжёлая дверь глухо стукнула.
Радзинский не торопился. Расчистив дорожку до самой калитки, он полюбовался дивным зимним пейзажем – покрытые белоснежным инеем деревья на фоне умопомрачительно голубого неба были чудо как хороши! – потом наведался в дровяной сарай и прихватил там десяток поленьев. Когда он скинул, наконец, тулуп и валенки, умылся и не спеша уселся за стол, Николай Николаевич подвинул ему тарелку с заботливо приготовленными сэндвичами и несколько раздражённо поинтересовался:
– Ты нарочно копался?
– Аверин, нельзя быть таким мнительным, – ухмыльнулся дед.
– Ну, извини, если я не прав, – Аверин налил себе чаю и зашуршал серебристой шоколадной обёрткой.
– Итак?.. – вопросительно начал Радзинский.
Николай Николаевич с готовностью кивнул и облизнулся, пряча дольку шоколада за щекой.
– Всё бесконечно сложнее, чем мы думали. И проще одновременно – ну, это как всегда!.. В общем, у Ромы нашего есть солидный такой шанс выбрать себе новую жизнь. И кое-кто готов даже умереть, чтобы предоставить ему эту возможность.
Николай Николаевич отломил ещё один кусочек шоколада и задумчиво зажал его между зубами.
– Коль, не засыпай, – нетерпеливо одёрнул его Радзинский.
Николай Николаевич коротко вздохнул и сделал большой глоток из своей кружки.
– Прости. Но так тяжело возвращаться… Хочется, знаешь… навсегда остаться там… – его зрачки расширились, как будто он глядел в темноту.
– Коль, не начинай. – Радзинский замер, не донеся сэндвич до рта. – Всему своё время. Сначала сделай то, что должен.
– Я понимаю. Прости…
– Хватит извиняться. Рассказывай лучше дальше. – Радзинский заставил себя откусить и проглотить кусочек сэндвича.
Николай Николаевич широко улыбнулся и взгляд его, направленный на деда заметно потеплел:
– Всё-таки без твоей опеки
– Не скромничай, Коля. Эта метафора не соответствует истинному масштабу твоего безумия.
Они рассмеялись – немного грустно, но вполне искренне.
– Так что там с диском? – напомнил Радзинский, пощипывая хлеб, ибо аппетит у него вдруг пропал совершенно.
– С диском всё сложно. В принципе ты прав: изначально проводник был заточен под чёрную магию. – Аверин снова замолчал, кусая губы. – Ты знал, что можно изменить направление?
– Я не представляю, у кого бы хватило на это энергии, – покачал головой Радзинский. Он своей внушительной пятернёй откинул назад длинные волосы и шумно вздохнул. – Единственное, что приходит мне на ум – такое количество энергии может освободить только смерть, добровольная жертва безвинного человека. Я так понимаю, мы пришли к тому же, с чего начали?
– Пожалуй… – задумчиво протянул Аверин. – Ты представляешь, сколько всего Павлуша нам «недосказал»?
– Выпорю паршивца, – мрачно пробасил Радзинский.
– А я предлагаю ответно посадить его на информационную диету. Пусть пострадает!
– Аверин, ты просто зверь! – захохотал дед.
– А ты думал! Необходимо восполнить оставленный тобой пробел в его воспитании и это будет лучший способ.
– Лады. А к диску ниточку прицепим. Зелёную. Кэн (5)?
– Яффэ(6)!
5 Да? (иврит).
6 Прекрасно! (иврит).
====== Глава 11. Пополнение ======
– Как вы меня нашли?
На фоне яркого светлого окна белый врачебный халат играл приглушёнными серыми и голубыми тенями и больше не слепил глаза своей алебастровой чистотой.
– Это так важно, Панарин? – снисходительно поинтересовался дед, развалившийся на стуле посреди ординаторской в весьма вызывающей позе: нога в высоком ботинке лежит на колене, локоть на спинке стула.
– Мы нашли Вас через коллег Комаровского, – поспешно заговорил Аверин извиняющимся тоном. – Вы ведь были его лучшим учеником? – Николай Николаевич подошёл поближе и встал у Радзинского за спиной, лёгким движением стряхивая с мягкого вельветового пиджака деда несуществующую пылинку.
– Вовсе нет. Просто мы с ним сумели стать друзьями. – Панарин с нескрываемым интересом рассматривал расположившийся перед ним тандем: мощный, напоминающий варварского короля Радзинский с небрежно собранными в хвост длинными седыми волосами и тонкий, интеллигентный Аверин, скромно застывший за его спиной, словно паж.
Сам Панарин по комплекции походил на Николая Николаевича, но в его фигуре не было аверинской хрупкости: он производил впечатление сильного, гибкого, грациозного хищника из породы кошачьих. Необычный, резкий, почти азиатский разрез карих глаз, высокие скулы – такое лицо сложно не заметить, даже мельком. Волосы у него были каштановые, мягкие, с медным отливом. Они крупными кольцами ложились на лоб и красиво вились по всей длине. Белозубая улыбка сверкала в покрывающей щёки тёмной бороде, освобождающей доктора от неприятной необходимости бриться во время неизбежных дежурств.