Сыщик
Шрифт:
– А что ты все время жуешь, Марк? – невинным тоном осведомилась Лери.
– Не все время, а изредка. «Мнемосинки»… как ты советовала.
Она рассмеялась:
– И ты поверил?! Он поверил! – Лери захлопа-|р в ладоши.
– Но ты же сама сказала…
– Розыгрыш, братец! Обычный розыгрыш. Бытовые мелочи вообще не запоминаются. Зачем запоминать, как день изо дня ты завтракаешь по утрам. Или умываешься. Или посещаешь туалет…
Марк почувствовал, что краснеет.
– Мелочи тут же выветриваются из памяти. А если ты еще при этом что-то жуешь –
В каком она восторге! Будто выиграла миллион в галактическую лотерею.
– Лери, дорогая, можно один вопрос? – Начинающий следователь постарался говорить как можно более язвительным тоном.
– Ну конечно, дорогой братец. – Она вновь прыснула от смеха.
– Ответь мне, дорогая, что такое утром ты сказала Фабию, если вечером он приказал тебя убить?
– Мы говорили о любви, братец. О чем еще могут говорить жених и невеста?
«Да, милый разговорчик, после которого жених отправил к невесте наемников с Петры».
«Разумеется, ты догадываешься, почему люди Фабия явились в сад, – думала Лери, отводя глаза. – Но ты не знаешь, как все было. К счастью, не знаешь… А знать все будет лишь мой ребенок. Если ему позволят родиться патрицием».
Марк ушел за холм, где не чувствовался запах гари, уселся на траву и раскурил «трубочку памяти». Перед ним расстилался знакомый пейзаж: кудрявые виноградники, вдали серебрились оливы, на горизонте вставали сиреневые отроги гор.
«Почти земная красота…» – прошептал Марк и затянулся.
Глядя на струйку дыма, постарался сосредоточиться. Друз… смерть отца Друза… Марк не хотел вспоминать. Всеми силами души – не хотел. Но он должен выполнить просьбу. Ничего… ничего не получалось. Неужели он забыл свое преступление? То есть преступление отца. Но все равно – свое. Невероятно… Смерть Друза… смерть… Он закурил вторую палочку. Надо было, наверное, курить трубочки памяти в комнате… У Марка кружилась голова. Надо попробовать иначе. Вспомнить младшего префекта Друза… Только и всего. Вспомнить. Наконец что-то появилось. Какие-то серые полосы… пустота… или не пустота? Обшивка. Ну да, полинялая внутренняя обшивка корпуса транспортного звездолета. На обзорном экране – бетонные плиты. Звездолет еще не стартовал. Друз сидит в кресле, закутанный в одеяло, смотрит безучастно прямо перед собой. Лицо серое, небритое, под глазами мешки. Префект Корвин протягивает пластиковую папку юркому человечку в оранжевом комбинезоне гражданского космофлота. Корвин знает, что этого типа зовут Кен.
– Так вы не будете сопровождать своего друга? – спрашивает Кен, помахивая папкой перед носом префекта. Корвин отрицательно качает головой. – Ему, как мне кажется, место на больничной койке, а не в космосе.
– Он только что из больницы.
– Да ну… – Кен хихикает. – Как я угадал. Так как, вы говорите, его зовут? Сергий Малугинский? Это, разумеется, не настоящее имя?
– Разумеется, –
– Он говорит по-русски? Мы летим на Китеж. Там всеобщий в ходу не везде.
– Он говорит. Но события последнего года не помнит совершенно.
– Ранение? – глумливо кривит губы Кен.
– Ранение, – невозмутимо подтверждает Корвин. – И будьте осторожны. Если вы проболтаетесь, то худо придется не только Сергию.
– Я понял, понял… Думаете, если человек летает на таком корыте, то у него нет масла в голове? Ладно, все сделаю, как сказали. Доставлю вашего дружка на Китеж и сдам на руки князю Андрею.
– Вас встретят в космопорте.
Кен пожимает плечами:
– Да если не встретят, я этого князя из-под земли отрою. Кстати, вы знаете, что на Китеже города погружаются в озеро Светлояр и исчезают? Там вроде как свой нуль-портал.
– Все не так, Кен. Я бывал на Китеже.
Кен хохочет:
– Вас не проведешь.
Марк очнулся, бросил недокуренную «трубочку памяти». Вскочил. Глотнул свежего воздуха. Что ж получается? Он не убивал Друза? Выходит, что так. Но почему тогда младший префект исчез? Прошло столько лет, а он так и не появился. На Лации у него остались жена и сын. Сын двадцать лет считал отца погибшим.
Префект Корвин инсценировал смерть Друза. Достаточно было срезать немного плоти с тела, обжечь и бросить среди обломков флайера, чуть в стороне. И, пожалуйста, генетический код совпадает… Марк не фантазировал. Теперь он знал, что именно так «погиб» младший префект Друз, помощник и друг его отца.
Юноша вздохнул полной грудью и улыбнулся. Черт возьми! До чего приятно чувствовать себя невиновным. Но ведь он с самого начала это подозревал.
Да, да… префект Корвин не мог совершить этого убийства.
На следующий день Марк был усыновлен своим дедом и официально получил имя Марк Валерий Корвин.
Комиссия сената по чистоте патрицианских родов подтвердила патрицианский статус нового Валерия. Отныне род Валериев Корвинов вновь обрел наследника.
Здороваясь с многочисленными гостями на пиру в честь усыновления, Марк вежливо улыбался. Но про себя, глядя на этих людей, солидных, величественных, неспешных в движениях, думал лишь одно: «Если я ошибусь… Проколюсь. Дерну ле карро, а ботва оторвется, – тогда эти ребята сожрут меня живьем».
Эпилог
По возвращении из своей поездки трибун Валерий Флакк был немедленно принят сенатской комиссией, занимавшейся делом наварха Корнелия.
Когда дед сообщил внуку об этом, у Марка перехватило дыхание.
– Ты присутствовал? – спросил юный Корвин.
– Разумеется.
– И… что? Ты знаешь, что было в этих документах?
– Знаю. Заседание длилось три часа, и сенат принял решение уничтожить инфокапсулы с «Дедала».
Марк растерялся. Честно сказать, такого он не ожидал.