Та, чьё второе имя Танит
Шрифт:
Распалённые поражением и гибелью подруг, амазонки судили Сахмейку, из-за предательского бегства которой всё пошло не так.
Окончательный приговор вынес проклятый лекарь-перс: из тела Акерии он вынул именной нож Сахмейки и торжественно предъявил его собранию, высоко подняв над головой. После этого отпираться не имело смысла.
4
Вновь окунувшись памятью в глубины своего позора, Сахмейка запылала свежей злобой к своим гонителям.
И после всего этого она преподнесёт им свою драгоценную добычу – Седого Странника? Тем, кто не смог оценить её по достоинству?
А вдруг они, отняв Странника, опять выгонят её из города?
От этой мысли Сахмейка похолодела.
Конечно, как она не додумалась! Надо закрепить пленника только за собой, повысив тем самым собственную цену! Только в этом случае можно рассчитывать на возвращение!
Правда, добычу принято было распределять между всеми – по достоинству. Достойнейшим, опытнейшим в битвах воительницам всегда доставалось всё лучшее.
Но ведь они сами выгнали её? Значит, она вправе ни с кем не делиться!
Сахмейка искоса взглянула на Странника, возвышавшегося рядом с ней. Белую повязку на глазах почти скрывали свисающие седые пряди. Он больше не откидывал их с лица, ненужная теперь привычка ушла.
Совсем ещё мальчик. Но уже статен, красив, хотя и непривычной, холодноватой красотой. Ей, конечно, больше по душе была жаркая красота персов и их неустанная охочесть до любовных утех.
Но спасти её могла только кровь этого Седого Странника.
Она очень надеялась, что он передаст тайное Знание взаимодействия со стихиями не только её предполагаемому ребёнку, но и ей самой. Вот тогда в Тан-Амазоне она стала бы почти равной самому жрецу!
Но Странник не желал делить с ней ложе.
Сахмейка, извиваясь змеёй, и умом и телом пыталась соблазнить его. Никогда ещё не сталкивалась она с такой трудностью. Прежние пленники были гораздо сговорчивее в этом отношении.
Страстно припадала она к его голубоватым щекам – он отстранялся. Приходила в его постель среди ночи – он вставал и выходил из шатра. Пыталась разговорить, задобрить – он оставался холоден, подобно своей льдистой голубоватой коже.
Она заметила, что он любит по ночам ловить лицом отсветы Танит. Пыталась запретить. Он покорялся. Дни шли за днями. Но ничего не менялось. Он отказывался относиться к ней как к женщине.
5
Обычаи амазонок не казались ему убедительными, хоть она и пыталась рассказывать ему и о подвигах, и о тайном знании превращения в морских змей, и о традициях в отношении пленников. Он слушал молча. Да и слушал ли?
– У Тан-Амазона заношенная, усталая судьба, – говорила она. – Нам так нужна свежая кровь! Если ты боишься, что после этого я тебя убью, обещаю не делать этого!
Говоря это, хитрюга почти верила сама себе! Так хотелось ей победить его холодность!
– Убей меня сейчас, сжалься! – слышала она один и тот же ответ день за днём.
– Я не знаю живых чувств, типа жалости. Ты же знаешь, кто я. Змея. Хоть и лишили меня браслета и возможности превращения, я остаюсь змеёй. Можешь не стараться просить. Лучше обними меня! Мне так нужно это!
– Уйди, от тебя несёт речной тиной, – был однообразный ответ.
Седой Странник уже знал, что для амазонок нет большего оскорбления, чем это.
Не раз она доставала нож, и даже замахивалась. Он будто чувствовал её гнев и с готовностью шёл навстречу ему. Шёл, будто зрячий, ощущая окружающее неведомыми ей чувствами.
Потом поднимал безбородое лицо к небу, будто утыкался взглядом в тупик своей слепоты и плакал пустыми глазницами.
Она опять опускала нож. И опять ждала.
Сахмейка должна была бы возненавидеть непокорного пленника. За пренебрежение своей женской природой, за отдаление мечты. Но не могла. И сама не понимала себя.
Она, по-змеиному чуткая, никак не могла настроиться на своего чужеземного гостя. Иногда ей казалось, что она совсем близка к этому. Но нет. Минутная открытость на лице Странника вновь сменялась выражением отстранённой обречённости. И ей хотелось злобно зашипеть от ощущения чего-то безвозвратно упущенного.
Если бы их не объединяла охота ради добывания пропитания, совместное проживание под общей кровлей стало бы просто невыносимым.
По пути она затевала разговоры, надеясь хоть как-то смягчить пленника, расположить его к себе. Как-то раз она решилась спросить, почему не вернулись за ним его собратья. Помолчав, он ответил раздумчиво, будто себе.
– Сначала заблудились. А потом, став слепым, «неделающим», я потерял своё имя, взял новое. А они искали меня под старым именем.
– А как твоё имя?
– Оно не для тебя. Зови меня Странник.
Он замечательно помогал ей охотиться, несмотря на слепоту. Ветвящиеся альтернативы поведения зверей и птиц были для него естественны и открыты. И он не понимал, что удивительного в том, что у него легко получалось предугадать каждый их непредсказуемый взлёт или прыжок.
Только оружия она ему не давала. Уверена была: сразу убьёт себя, сбежит от неё через смерть. А она уже втянулась в их странное общение.
Впрочем, с ним рядом Сахмейка чаще всего ощущала себя зверьком. Одним из тех, на кого они охотились.
Когда эта мысль пришла впервые, она вдруг с обидой поняла, почему он не желает её. С таким мышлением и поведением он не считал её человеком, равным себе.
Именно это странное сочетание – животности в человечьем обличье – и сбило его при их первой, роковой для него встрече, чего он никак не мог себе простить.
Она пыталась доказать, что похожа на него хоть в чём-то, рассказывала о своих увлекательных путешествиях в морских глубинах в облике морской змеи, в те времена, когда у неё ещё был браслет.