Та, что будет моей
Шрифт:
Мол, хочешь обратно — ну так сделай меня в своей жизни кем-то.
Кем-то она для него уже была, в силу врожденной осторожности он не торопился бросать слова на ветер. И вообще не торопился, хотя бы потому, что это уже попахивало ультиматумом, а подобного он страшно не выносил.
— Я предложил вам отсюда переехать, забыла?
— Да, я помню: "снять нам с Валюшей где-то подходящую, по твоим меркам, квартиру". А зачем, Артур? Чтобы приезжать туда в более привычные для тебя условия? Где есть джакузи, индивидуальное парковочное место и встроенный холодильник. Приехал, уехал… Нет! — в прямом смысле выплюнула она. — Ты слишком дорог мне, чтобы довольствоваться малым. Нет, лучше тогда никак. И это не ультиматум. Я не хочу потом вырывать тебя из себя с корнем, разбирая разбитое сердце на предсердия и желудочки. Я уже прошла через это, хватило. Если бы не дочь… — запнулась. Тяжело вздохнув, сказала то, что явно далось с трудом. — Я давно не была счастлива, как сегодня, это правда. Но лучше так, сразу на берегу.
— Лучше для кого?
— Для нас обоих.
Вот он — женский капкан, куда он наивно полагал, что никогда не попадет. Он всегда вел женщину сам, не заставлял прогибаться под себя, но и вольностей не давал. Он решал, быть отношениям или нет, сколько они продлятся. А теперь…
Да какого черта?
Манипулировать собой он никому не позволял, а она пыталась это делать. Ставила условия. Практически загоняла в угол! И от такого ее мощного и одновременно обезоруживающего напора он совершенно растерялся.
Нет, стоп, детка, здесь все решаю я. Сильные имеют свои слабости, а не наоборот. А сейчас она, пользуясь тем, что он слегка спекся, намеревалась поиметь его.
— Не нужно ставить мне условий, Веснушка, — произнес он слегка устало. — Не надо. Я это не люблю.
— Это не условие. И я права, ты знаешь. Если не обозначить положение вещей сейчас, это затянется на долгие годы: ты будешь приезжать и уезжать, а я буду ждать тебя, словно Хатико, сходя с ума от ревности. Я не хочу так. И не смогу. Я не буду твоей любовницей!
Он бросил воевать с пуговицами на рукавах и, снова подойдя к ней, заключил веснушчатое лицо в свои ладони. Самодовольно улыбнулся, моментально считав, как быстро она поплыла.
— Будешь, если я этого захочу, — и, вложив в поцелуй весь свой немаленький опыт, чтобы сразу наповал, повторил: — Будешь.
А после продолжил одеваться.
— Тебя подвезти до работы? — обуваясь в прихожей, спросил словно между прочим.
— Мне до нее пять минут медленным шагом.
Она стояла в дверном проеме своей комнаты, скрестив на груди руки.
Вишневский знал, что о многих своих словах она уже пожалела. Сказала, что думала, а потом испугалась, вдруг он теперь просто исчезнет. Это читалось по ее тревожному взгляду, по тяжелому дыханию и ощущению, что она постоянно хочет что-то сказать, но не решается.
Она не знала, что исчезать насовсем он никуда не собирается, но Артур намеренно ее не переубеждал. Жестко, но никто не обещал, что будет легко.
Повернув ключ, приоткрыл входную дверь.
— Пока? — прозвучало больше как вопрос.
Она чуть подалась всем корпусом, словно собираясь сделать шаг навстречу, но в конечном итоге осталась стоять там, где стояла.
— Пока.
Не такого он хотел прощания, но уж раз так вышло… Ему срочно требовалось обо всем хорошо подумать. Переварить то, что случилось этой ночью и принять решение. Да и ей тоже.
Едва оказавшись на лестничной клетке, Вишневский увидел, как приоткрылась дверь соседа и обрюзгшая туша не заставила себя долго ждать.
В глазах горе-соперника читалась злость, раздражение от провала. Как взрослый мужик он, конечно, все сразу понял, что сделало его еще более хмурым.
— Хорошее утро, — вместо приветствия бросил Вишневский и без тени улыбки подмигнул. После, больше ничего не говоря, пошел по ступенькам вниз.
Валентин разъяренно посмотрел на поражающую своей мощью удаляющуюся спину, а потом перевел взгляд на соседскую дверь.
Очень недобрый взгляд. Только этого Вишневский увы, уже не увидел.
Часть 18
— Артур, ты где был? Мы с папой тебя потеряли, — нарисовалась в гостиной Инна Алексеевна.
Осмотрев блудного сына с головы до ног, внимательная мать, интуицией настоящей женщины, сразу же почувствовала, где именно он провел эту ночь. И он тоже понял, что она поняла и, собственно, скрывать этот факт не собирался. Но и обсуждать тоже — самому бы по полочкам мысли разложить. И вообще, не до задушевных бесед.
— Меня недавно четыре года дома не было, думал, вы слегка подпривыкли, — слился с ответа он, бегло мазнув губами по подставленной щеке матери. — Я к себе. Кстати, — обернулся, положив ладонь на перила. — Глызин не звонил?
— Звонил. Искал тебя, сказал, что ты весь вечер и все утро недоступен. У тебя что, украли мобильный?
— Я его отключил.
— И зачем?
— Зачем отключают телефон? Наверное, чтобы не отвлекал.
— Отвлекал от чего? — разволновалась мама.
Вишневский вздохнул, стараясь сильно не раздражаться на любопытство родительницы.
— От чего может отвлечь несвоевременный звонок? От важной работы, посещения душа, секса. Я провел эту ночь с женщиной, ты это хотела услышать?
— А у этой женщины, случайно, нет ребенка?
— Случайно есть.
— Я так и знала, — всплеснула руками Инна Алексеевна. — Ты у нее был? У Аглаи?
— Именно так.
— Я не понимаю, чего ты к ней прицепился? Ну ничего ведь особенного в ней нет! Миленькая, но не более. А ты…
— А я?
— А ты красавец! Ты умный, перспективный, целеустремленный…
— Да-да, помню — я танкер, который плавает один. Или как ты там меня назвала. Проходили. Кстати, модельная внешность в женщине не самое главное, — и сам обалдел от того, что сказал. Он, кто всегда выбирал исключительно кукол.