"Та самая Аннушка". Часть вторая: "Это ничего не значит"
Шрифт:
Спонсоры были к нам благосклонны, и отец купил мне «Чертёнка» — маленькую и забавную с виду, но резвую и злую «зажигалку» юниорского класса. Вместе довели его до ума, и на первом же этапе я «привезла золото». Мы таскали на прицепе две машины, мы болели друг за друга на личных зачётах, мы были «голос и руки» на общих этапах. Наверное, именно тогда мы по-настоящему стали семьёй. Была ли я счастлива? Мне казалось, что нет, что чего-то не хватает. Отцовской чуткости, влюблённого в меня принца, давления наддува,
Лучшее время моей жизни.
Семнадцатый день рождения пришёлся на середину третьего сезона. Я шла первой в юниорском зачёте, наш экипаж — вторым в основном. Всё было отлично — шансы на золото выглядели реальными. Даже второе место принесло бы нам достаточно призовых, чтобы спокойно пережить межсезонье. Уехать на юг, к тёплому морю, отдыхать и тренироваться, купаться, готовить машины и сдавать заочно экзамены в школе. Но… Любой спортсмен знает — есть первое место и все остальные. Разница между вторым и десятым меньше, чем между вторым и первым. Быть лучшими гонщиками — совсем не то же самое, что быть почти лучшими. Никто не помнит вторых.
Мы знали, что достойны. Знали, что можем. Вопрос был только «повезёт или нет». Поломка машины, плохая стартовая позиция, неловкий придурок, навалившийся на тебя в повороте — даже лучший пилот не застрахован от случайностей.
Но тревожило меня не это. Тревожил отец.
Обычно подросток не знает о своих родителях почти ничего. Они для него данность, досадный ограничитель, отвлекающий фактор. Интересоваться их жизнью незачем, ведь они были всегда и пребудут вовеки. Мать умирала от рака два года, а я заметила неладное, только когда она не вернулась однажды из больницы. Ну да, мама иногда болеет, что такого? Все иногда болеют. Но с отцом мы были команда. Жили в крошечном трейлере, где не разойтись в коридоре, становились почти одним человеком на трассе. И то, что после финиша отец не сразу выбирается из машины, что у него иногда дрожат руки, что на утренних пробежках он больше не может угнаться за мной, хотя ещё недавно я не могла за ним, — это меня пугало.
— С тобой всё в порядке? — спрашивала я.
— Все нормально, Аннушка, — отвечал он, — просто устал.
У него все было просто: «Просто, наверное, погода», «Просто не выспался», «Просто голова закружилась».
— Иди к врачам, отец! — говорила я.
— Толку от них, — отмахивался он, — возраст медицина не лечит.
— Тебе всего сорок пять! Эй, ты у меня один остался, помнишь?
— Я прохожу предстартовый медосмотр на каждом этапе, — напоминал он.
Но на медосмотре врач разве что давление померит, а чаще просто спросит: «Всё в порядке? Жалоб нет?» — как будто у кого-то бывают перед стартом жалобы.
— Отец, ты меня пугаешь, — злилась я. — Сходи уже в чёртову больницу!
— Ладно, ладно, — смеялся он в ответ, — вот откатаем сезон, лягу на обследование. Только чтобы тебя успокоить. А сейчас натягивай комбез и вперёд, на тренировку!
К финалу подошли хорошо — юниорский кубок я брала по очкам железно. А вот в основном зачёте предстоял тяжёлый бой — тройка лидеров шла плотно, всё решал последний этап. Ралли-кросс, без штурмана, я могла на это только смотреть.
Квалификацию отец откатал хорошо. Стартовый пелетон ставится по ней, он оказался в первом ряду, это небольшое, но важное преимущество. «Чёрт» отлично давил на прямых, стартовый участок проходил, не дав другим шанса, а значит, в первом повороте оказывался один, на идеальной траектории. Отрыв, который останется только
— Что с отцом, Анита? — спросил он у меня.
— Вы о чём, дядя Саша?
На трассе они были соперниками, но вне её друзьями.
— Едет как будто через силу. Смотри, как вошёл в поворот!
— Правильно вошёл, — не согласилась я, — аккуратно.
— Вот именно. Обычно он распрягает шире, не закрываясь на входе, а сейчас осторожничает, смотри!
— Ну да, — признала я, — может, машину бережёт для финального?
— Знаешь, — сказал дядя Саша, — он бережёт машину, а ты береги его. Я сошёл, так что буду болеть за него в финале, мы же не хотим, чтобы кубок взял Заблонски?
Заблонски в том году был третьим претендентом.
— Ну вот, — торжествующе сказала я, когда финишёр махнул флагом, — отец пришёл первым, а вы говорили!
— Я в нём не сомневался, но всё же… Смотри, он не выходит из машины. Давай-ка бегом в парк-стоянку.
— Что-то мне как-то нехорошо, Аннушка, — сказал отец. — Может, погода…
— Погода отличная, пап, — ответила я нарочито бодрым тоном, — хватайся за шею, я помогу вылезти.
Подоспел дядя Саша, вместе мы отвели отца в трейлер и уложили на кровать. Он был бледным и дышал с трудом.
— К врачу тебе надо, Ваник, — сказал дядя Саша. — Хреново выглядишь.
— После финала, — ответил отец так тихо, что я еле расслышала. — Один заезд, мне остался всего один заезд.
— Угробишь ты себя.
— Ерунда. Мне даже не надо быть первым, после твоего схода я беру по очкам, если войду в тройку. Прокачусь вполпедали, пусть Заблонски выиграет, всё равно кубок мой. Сейчас отлежусь, всё будет нормально.
— Точно не надо врача, пап?
— Ни в коем случае! Ты же знаешь, какие они перестраховщики! Не допустят к старту и привет, пролетим мимо золота. Не волнуйся, у меня такое уже было, всегда проходит. Просто жарко, устал, сейчас полежу и встану…
Время шло, но лучше отцу не становилось. До старта оставался час, и даже мне было понятно, что выехать он не сможет, хотя сам отец был полон решимости.
— Я шёл к этому всю жизнь, — говорил он, и от того, каким слабым был голос, у меня сердце сжималось, — мы с тобой, Аннушка, шли. Вместе.
— К чёрту, — отвечала я. — В следующем сезоне возьмём.
— Нет, — улыбался он, — в следующий раз Сашка не сойдёт. Давай вы меня как-нибудь усадите в кресло, я аккуратно — бодаться ни с кем не буду, прокачусь как на тренировке…
— У меня есть идея получше, — сказал внезапно дядя Саша. — Пусть Анита проедет за тебя. Вы почти одного роста, комбезы в один цвет, опустит стекло шлема — никто и не заметит. Ты тренировал её на «Чёрте», я знаю. Это, конечно, совсем не спортивно, но уж больно я не хочу отдавать золото этому пижону Заблонски. Что скажешь, Анита, сможешь приехать в тройке?