Табу на женатых мужчин
Шрифт:
– Я поняла, но я в этом городе никого не знаю, проживать буду одна, – ответила Муза, словно отчитываясь перед администратором и словно сглазив свое будущее.
Ей выдали ключ и сказали, чтобы она ехала на лифте на третий этаж. О том, чтобы в этом отеле помогли донести чемодан до номера, к чему Муза привыкла за границей, даже и речи не было. Муза докатила до номера свой груз сама. Она воочию смогла оценить допотопный лифт щербинского производства, который резко останавливался, трясся на ходу, долго думал, открывать двери или нет, и явно был опасен. В таком лифте возникала только одна мысль – доедет он или нет?
Полы и стены в гостинице были обшарпанные, давно просящие ремонта. На стенах к тому же висели страшные объявления типа «Массаж на дому классический –
Муза открыла свой номер ключом, который ей выдали, и вошла в помещение. Затхлый запах прошлого сразу же ударил в нос. В номере было убрано, но сразу было понятно, что в нем давно не жили, да и уборки прямо перед заселением не было, поэтому все покрылось уже небольшим слоем пыли. В прихожей стоял покосившийся шкаф для одежды и висело большое зеркало без рамы и с большой продольной трещиной, что было неприемлемо для суеверных людей. Смотреть в него было не очень приятно, изображение разламывалось на половинки, но, видимо, администрация посчитала, что одна трещина – это еще немного, вполне можно себя рассмотреть. Однако это сулило всем посмотревшим в него неприятности и несчастья, если верить в приметы. Муза прошла в комнату, большую, богато обставленную гостиную. Длинный стол с поцарапанной поверхностью, шесть стульев с высокими спинками, тумбочка с весьма неплоским телевизором и шкаф для посуды были раритетными. Последний был заполнен чашками, фужерами, рюмками, тарелками и другими столовыми принадлежностями. Ни один предмет не повторялся, словно они были собраны «со всего мира по нитке», такой сборный сервиз. Наверное, командированные постояльцы гостиницы забывали в своих номерах то чашку, то вилку, и все это складывалось в этот старый шкаф как в бюро находок.
Из большой гостиной две двери вели в противоположные стороны, где располагались две комнаты, маленькие, темные и неуютные. Дверь в одну, со старым диваном, письменным столом, выглядевшим как списанная школьная парта, и дребезжащим холодильником, Муза сразу же закрыла и решила особо сюда и не ходить. Вторая, ясно, должна была стать ее спальней. В ней стояла большая двуспальная кровать под неожиданно веселым, ярко-розовым, такого поросячьего цвета, покрывалом. Здесь стоял шкаф с зеркальными панелями, одна из которых тоже была разбита, и имелся торшер с тряпичным абажуром, к которому была пришита грязная бахрома. Ванная в этом номере была длинная, узкая и проходная, с двумя входами-выходами в спальню и в прихожую. Сантехника тоже была старой, обычная ванна с черной резиновой пробкой, болтающейся на цепочке. Тут же притулились унитаз и раковина, сужая проход еще больше.
Муза еще раз прошлась по номеру, думая, что ей тут не нравится. Кроме скрипучего пола, старой мебели и общей необжитости и неуютности, здесь и глазу зацепиться было не за что. Она поняла, что до сих пор ходит в верхней одежде, и снимать ее не хотелось: дело в том, что в номере было ужасно холодно, почти как на улице.
«Господи! Как же холодно! Почему тут такой дубак?» – подумала Муза и подошла к батарее. Тут-то все и встало на свои места. Батарея была еле-еле теплая, а из огромного окна во всю стену сквозило. Рама была деревянной, старой, с внушительными щелями, толщиной в палец. Некоторые фрамуги не вставали на свое место наверняка уже
Она спустилась вниз и вышла на улицу, так как при входе в гостиницу видела вывеску какого-то ресторана. Тут Муза смогла оценить масштаб и красоту интерьера. Все стены были расписаны вручную картинками из сельской жизни украинцев. Такие украинские хаты, колоритные фигуры людей, хороводы, животные, плодоносящие яблони, красивейшие пейзажи. Мебель в ресторане тоже была сделана вручную с изумительной резьбой по спинкам скамеек, стульев и ножек столов. Потолок был не ровный, а в виде шатров, тоже с росписью. Из центра каждого шатра свисала чугунная люстра, тоже ручной ковки, с красивыми плафонами над каждым столом. Тихо играла музыка, ходили молодые парни в национальных украинских одеждах и накрывали столы скатертями с национальным орнаментом.
– Здравствуйте! У нас тут пересменок, а затем банкет. Извините, – сказала девушка-администратор. – Приходите вечером.
– Понятно, – вздохнула Муза, решив, что если не везет, то не везет по полной программе.
Вечером для Музы и ее желудка наступил своеобразный час пик – она умирала от голода. Муза узнала, что может пройти в ресторан прямо из отеля, так как ресторан относился именно к нему. Даже странно, что ее номер, да и отель в целом, производили впечатление давно умершего организма, а ресторан был настолько оживлен и красив. Там по утрам даже кормили постояльцев гостиницы завтраками, что-то типа шведского стола.
Когда Муза в трикотажном платье и тапочках вышла из номера, она наткнулась на уборщицу. Это была пожилая женщина, которая до сих пор думала, что она очень молода и привлекательна, и поэтому имела право накладывать на лицо косметику толстым слоем. Такой макияж а-ля девяностые: густые темно-синие тени, ярко-розовая помада, скатывающаяся на губах комочками, и мохнатые ресницы, которые раньше делались при помощи плевка в тушь в виде кусочка черного пластилина и размазывания ее маленькой кисточкой устрашающего вида. Бледные и дряблые щеки были щедро нарумянены каким-то неестественным цветом, как покрывало в ее спальне. Еще Муза сразу же почувствовала запах спиртного, исходящий от этой женщины. Она и на ногах нетвердо держалась, фактически только благодаря палке, на которой висела мокрая и грязная половая тряпка, и казалось, что тряпка в любой момент может поехать по скользкому полу и женщина сразу же растянется на полу во весь рост. Настроение у горничной явно было приподнятым, то есть она находилась в той стадии опьянения, когда тянет на общение, улыбки и прочее. Поэтому появившаяся в длинном коридоре фигура Музы сразу привлекла ее внимание.
– Опа! Какая красивая женщина въехала в люкс. Меня предупредили! Здрасьте! Я – Людмила Юрьевна, можно просто Люся, я – ваша горничная, то есть хозяйка я на этом длинном этаже. Уборка номеров каждый день, смена белья – раз в три дня, – отрапортовала она.
– Добрый вечер! Очень приятно! Меня зовут Муза, – поздоровалась Муза.
– Какое поэтичное имя, – пошатнулась уборщица, то есть горничная. – Вы куда-то идете? Могу я положить в вашу ванную дополнительную туалетную бумагу?
– Делайте, что посчитаете нужным, – ответила Муза. – Я иду в ресторан есть.
– А вы действительно в одиночестве собрались проживать в этом большом номере со сквозняками? – спросила горничная.
– Да, я одна приехала, – подтвердила Муза, пряча улыбку.
– Нехорошо, ой, нехорошо, – покачала головой Людмила Юрьевна, а попросту Люся.
– Что – нехорошо? – не поняла Муза.
– Номер этот люксовый нехороший, совсем нехороший, – покачала головой Люся. – Тут все время обитают какие-то странные личности. Мужики, заказывающие сауну и приводящие сюда девочек. Я окна заклеиваю-заклеиваю, а они вискаря нажрутся, им жарко, и опять все открывают. Опять сквозит, – жаловалась Люся.