Тафгай
Шрифт:
Я тоже разогнался параллельным курсом, непонятно зачем, так на всякий случай. Ведь сейчас несносного ветерана снесут и шайбу отберут. И придётся в холостую мотать обратно, в защиту. Но нет, Данилыча я недооценил. Он протиснулся, как мышка мимо крупногабаритного защитника строителей. Выкатился на ударную позицию, замахнулся и, получив небольшой тычок от второго игрока обороны, грохнулся на лёд. Однако падая шайбу чуть-чуть зацепить успел. Она неровно прыгая по льду, выкатилась точнёхонько мне на крюк, и я шмальнул в
— Гол! — Обрадовались полупустые трибуны, тому, что не зря встали в такую рань.
Мужики из команды подъехали, чтобы похлопать меня по плечам. А Данилыч всё это время лежал без единого движения. Мы конечно испугано кинулись ветерана поднимать. И тут он глаза открыл, заулыбался и сказал:
— Учитесь, пока я жив, как играть надо, — последние три слова прозвучали с ноткой трагического страдания.
— Ещё побегаешь или всё? — Спросил я, ставя Данилыча на коньки.
— Хватит пока, — пробурчал он, покатившись на скамейку запасных.
К сожалению дальше, такой веселухи на льду уже не было. После стартовых 3–0, мы безрезультатно отбегали первую половину игры. Во второй я забил один раз, а вольные каменщики с нашего завода под самый конец матча закатили сразу две ответные шайбы.
— Я вас предупреждал, ни на минуту расслабляться нельзя, — бухтел в раздевалке Данилыч, стягивая коньки. — Только и знаете — меня на замене передерживать.
— Бережём, Данилыч, бережём. Для решающей битвы света и тьмы, — успокоил я как мог не стареющего душой ветерана.
Глава 16
В раздевалке, когда я узнал, что до открытия настоящего хоккейного турнира среди шестнадцати лучших осталось ещё почти полтора часа, сказал своим, что сбегаю на часок домой — досплю. Тем более до общаги всего ничего, минута ходу.
— Номер комнаты какой? — Прицепился встревоженный Данилыч. — А то я вас молодых знаю, ляжешь на час, проснёшься к утру.
— Четыреста четвёртый, а номер общаги Казимир теперь лучше меня помнит, — усмехнулся я.
— Будильник есть? — На выходе со стадиона остановил уже Палыч.
— Я с этим будильником, даже на работу хожу, чтобы план оставался в рамках разумного, — отмахнулся я.
А дома — лепота. Только в последние дни всё фрезерный станок снился и секс, причём сразу с четырьмя обнажёнными женскими фигурами. Лишь накануне видел сон, в котором играю снова за «Уилинг Тандербёрдс» из маленького городка в Западной Виргинии, а после матча иду с командой в ресторанчик, пиво пить и девчонок наших щупать. Такая там традиция, тем более в этом американском захолустье и делать-то больше нечего.
И вот, будильник завёл, под одеяло залез, подушку под голову взбил, глаза закрыл, жду, что на сей раз покажет капризный Морфей. И именно в этот сладкий момент в дверь постучали. Я без задней мысли прямо так, в костюме Адама, вылез из-под одеяла и
— Оля, там же хоккеисты могут травму получить, кто им первую помощь окажет? — Попытался я как-то вразумить страстную, но в то же время серьёзную и взрослую женщину.
— А я там не одна работаю, у меня сейчас перекур на полчаса, — выдохнула на секунду врачиха. — Имею право, — добавила она ещё через какое-то время.
— Если трудовое законодательство не нарушено, то уже не грех, — тяжело выдохнул и я.
«Вот теперь ты меня понимаешь! — обрадовался голос в голове. — Видишь, как все удачно складывается, и ты доволен и я молчу».
«Вот и молчи, и без тебя мысли плохие лезут, — я ещё пару раз под чавкающие звуки своей ненасытной подруги тяжело вздохнул. — Если так дело дальше углубиться и ускориться, то Ольга Борисовна замуж за меня захочет. Это же аксиома!»
На этих тревожных мыслях мы с врачихой как по команде сменили диспозицию. Лишняя одежда слетела с женщины в сторону, и мы переместились поближе к знаниям, которые какое-то время кропотливо собирало все разумное человечество. Проще говоря, Оля, прогнувшись как лань, упёрлась руками в стол, где валялись учебники по «Физике», «Литературе» и «Истории».
«Нужно будет на «Физику» приналечь», — мелькнуло в голове, когда я в хорошем ритме приналёг на совсем другое. А то, если с силой Ньютоновского притяжения я ещё как-то кумекал, то с законом Ома мой спортивный мозг не справлялся.
— Бум, бум, бум, — вдруг постучали в дверь, когда уже оставалась совсем чуть-чуть покорпеть над учебниками.
Ольга Борисовна испуганно ойкнула и разогнулась. Я схватил трусики и плащ, которые валялись на моей кровати, и мысленно поблагодарив чудесную женскую моду начала семидесятых, при которой достаточно было просто поправить короткую юбочку, пошёл в прихожую.
— Дома нет никого, чё надо! — Гаркнул я, сунув трусики в карман плаща, и повесив его аккуратно на вешалку.
— Это я Василий! — Раздалось с той стороны хлипкого дверного полотна. — Открой!
— Сейчас дохулиганите, выйду в табло дам! — Громко сказал я и шёпотом добавил в сторону Ольги. — Быстрее возьми учебник и надень очки.
— Да это я, открывай! — Сосед ещё раз для убедительности подолбил в дверь.
За это время я успел натянуть футболку с трико и, улыбнувшись, открыл ворота в наше холостяцкое гнёздышко.