Тагир. Ребенок от второй жены

Невинная Яна

— А ты всегда была в моем сердце, Ясмина! Так что не говори глупости! — притягивает за талию к себе, и я упираюсь в грудь, пытаюсь оттолкнуть. Но он не дает. Не пускает. Я прижата к сильному телу взведенного, как курок пистолета, мужчины. Горячего, как жерло вулкана. С диким взглядом хищника, поймавшего добычу.

— Тогда сердце твое — решето! Забыл меня и передарил мой подарок своей жене! — выплевываю то, что точит сердце.

— Не было такого! Я не знал о том, что у нее этот чертов кулон! Прекрати, Ясмина! Прекрати сопротивляться! Я не отпущу

тебя всё равно! Ты моя! И это я должен спрашивать, почему мой подарок оказался у этой змеи! — шипит мне в лицо, агрессивно сдавливая, чтобы не рыпалась.

А затем наклоняется и целует, зло укусив за губу.

Лишь несколько секунд позволяю себе слабость, чувствуя дыхание юности и тоски о несбыточном. А затем резко отстраняюсь, отворачивая голову, чтобы он не вздумал повторить.

Наши взгляды не отрывались друг от друга. Сердце бешено колотилось, постепенно успокаиваясь и заставляя меня краснеть от злости. Нельзя было позволять себя обнимать и целовать! Нельзя!

Отодвинулась, ударив кулаком по его груди, сделала шаг назад. Опустила глаза, прикрыла, а затем посмотрела на него зло, с претензией. Было еще кое-что, что я хотела обсудить.

Я долго думала, он молчал. И когда развернулся…

— Тагир, — мой глухой злой шепот. Не желала я произносить его имя, но он единственный, кто имеет доступ на родину и сможет мне помочь.

— Да? — спросил будто с надеждой, но мне, скорее всего, показалось.

— Махр, — сиплю, трогаю заболевшее от натуги горло. А дальше беру себя в руки и говорю уже с претензией, желая занять главенствующую позицию. — Ты должен мне махр.

Он застывает, слегка улыбается, но как-то грустно.

— Я не отказываюсь, Ясмина. Что бы ты хотела, бриллиантовый гарнитур, бизнес?

Усмехнулась, понимая, что таковы реалии его окружения. Все заточены лишь на богатство и статус. Стало зябко, обхватила себя за плечи. Только гордо вздернула подбородок, стискивая челюсти.

— Я хочу Ахилла, коня Аслана, — процедила, а затем отвернулась, прикрыв глаза, не в силах смотреть на него. Чувство ностальгии с новой силой обрушилось на меня.

Он молчал, слишком долго. Пришлось повернуться и посмотреть на мужчину. Тот, не отрываясь, смотрел прямо на меня, казалось, заглядывая в душу.

— Все лошади твоего… Брата, — замялся, словно не мог произнести его имя. — В моей конюшне. Мы можем съездить туда в любое время, мне нужно лишь завершить дела.

Застываю, не зная, какие именно эмоции вызвали его слова и действия. Это не укладывалось в голове. Молчала, не зная, что сказать.

— Но Ахилл предназначен моему сыну. Нашему, — прошептал Юсупов, глядя на меня больными глазами. — Выбери что-то другое в качестве махра, Ясмина.

Поджала губы и напряглась, чтобы не расплакаться при нем. Не место и не время.

— Я могу быть не беременна, — поджала губы, понимая, что он торопит события, которые привели к нашему союзу.

— Я записал тебя к гинекологу на завтра. Обоснуемся вечером в новом доме, а с утра поедем вместе.

Тогда и узнаем.

— Ясно.

Смогла дать лишь короткий ответ. Часто задышала, желая, чтобы сейчас он ушел. Всё это оказалось выше моих сил.

— Ты выглядишь изможденной. Думаю, тебе стоит поговорить с женщиной. С ма… — осекается, вспомнив неприятную сцену в больнице. — Можешь позвонить своей тете Зулихе. Помню, ты всегда была с ней близка.

— У нее своих проблем хватает, — хмыкаю невесело.

Он молчит, словно хочет что-то сказать, но не решается.

— Я решил этот вопрос. Больше мои люди не побеспокоят ее.

Сначала не понимаю, что он говорит, а затем вскидываю голову, бешено стискивая челюсти. Злость новой волной накрывает меня с головой.

— Ты… Да как ты… Она же… — задыхалась, не зная, что сказать.

— Я компенсировал ей неудобства деньгами.

Будто это всё, что меня волнует. Разве это в порядке вещей — вмешиваться в чужую жизнь и портить чужое ради достижения своих целей?

— Да если бы не ты, то мой отец… — просипела, чувствуя, как к глазам подступают злые слезы.

— Был бы мертв. Денег тети и даже те, что ты могла бы выручить от продажи вашей квартиры, не хватило бы на покрытие цены операции. И ты это знаешь.

— Тогда зачем ты… — вдохнула в легкие больше воздуха, но произнести уже не смогла.

Только гневным взглядом смотрела на Тагира, на скулах которого двигались желваки.

— Больше отдыхай, Ясмина. И подумай над махром, — полностью проигнорировал мой вопрос, кивнул, развернулся и пошел к машине.

Смотрю ему вслед, чувствуя, как внутри всё болит и ноет. А когда автомобиль удаляется, поднимаюсь к себе, желая спрятаться в норке и не отсвечивать. Чувство приближающейся бури не отпускает, но вдруг я слышу мужской рык.

— Что?! — орет Ахмет, говоря по телефону. — Что он сделал? Ты! Дура! Идиотка! Я что тебе сказал сделать! Ты должна была избавиться от нее еще восемь лет назад!

Я забиваюсь в угол, чувствуя исходящие от него вибрации агрессии. Прячусь за полотном плотных портьер. Мужчина выходит из спальни и не замечает моего присутствия. Разговор Айдарова западает мне в душу. Казалось, что тема касается Аслана, но идти за ним, когда он удаляется по коридору вниз, не рискую. Это не тот мужчина, который пощадит, если почует угрозу.

Глава 22

Тагир

Паркуюсь у больницы, выхожу из автомобиля и смотрю на вход светлого здания. Динар спускается с лестницы, спешит ко мне, здоровается за обе руки, протягивая ладони в знак уважения.

— Спокойно?

— Да, господин Тагир. Парни охраняют вход в палату круглосуточно. Вот только… — заминается, чешет затылок. — Госпожа Перизат отказывается уезжать, хочет быть рядом с дочерью.

Стискиваю челюсти. Зря вчера разрешил ей навестить Наилю, извела своими просьбами. Эта семейка уже по горло мне осточертела, только проблемы доставляет.