Тагу. Рассказы и повести
Шрифт:
— Штаб прислал меня сюда не для того, чтобы гладить по голове большевиков! — вскочил было капитан, но тут же сел, ему не хотелось оправдываться. Да и не обязан он оправдываться перед каждым штатским, даже если этот штатский член учредительного собрания.
— Прекрасно! Может, вы скажете, капитан, что вас послали сюда жечь школьные парты? Послали целиться из револьвера в учителя? Сядьте, — велел Жваниа капитану, хотя тот уже сидел. Слово "сядьте" часто срывалось у Жваниа, когда он с кем-либо спорил.
— Мы стреляли лишь для острастки.
— Сядьте! — снова вырвалось у Жваниа. — Кого вы пугали? Подумайте,
— Не народ, а большевиков.
— Большевики не такие трусы, чтобы испугаться выстрела в воздух. Сядьте! Завтра вы явитесь к учителю, капитан Глонти, и вы… Кириа… И вы извинитесь, — Жваниа сел, расстегнув пуговицу пиджака. — Да, да, извинитесь перед учителем… И так извинитесь, чтобы об этом узнала вся деревня. Кроме того, до рассвета вы расставите парты в классах. Разбитые почините, а за сожженные уплатите школе. — Жваниа внимательно оглядел членов местной общины. — А вас я прошу передать народу о том, что тут говорилось. — Жваниа снял очки. — Простите, но я крайне устал, не спал три ночи. Надеюсь, что вам все ясно и вопросов не будет. До свидания, товарищи. Желаю вам успеха в деятельности на благо родины.
Шумно отворилась дверь, и, не спросив разрешения, в кабинет вбежал Татачиа Сиордиа.
— Ваш… бла… господин капитан, срочный пакет из штаба, — выпалил взводный и, передав капитану запечатанный пакет, скрылся за дверью.
Вахтанг Глонти распечатал пакет.
Все уставились на него.
Капитан нарочно читал медленно и про себя — пусть лопнут от любопытства эти штатские. Затем многозначительно кашлянул и, делая вид, что колеблется, все же встал и передал полученную бумагу члену учредительного собрания.
Теперь собравшиеся уставились на Евгения Жваниа, но и он не лознакомил их с содержанием письма, а вернул его Глонти.
— Действуйте! — сказал Жваниа и, сняв очки, которые надел, чтобы прочесть бумагу, нервно завертел их в руках.
Капитан Глонти щелкнул каблуками и быстрым шагом вышел из кабинета.
— Будьте здоровы, товарищи, — сказал собравшимся Евгений Жваниа. — Вы все свободны.
Но никто не спешил уйти. Всех интересовало, что было написано в полученной из штаба бумаге. Выражение лица Евгения Жваниа и торопливый уход капитана говорили о том, что Татачиа Сиордиа принес недобрую весть. Было непонятно, почему это Евгений Жваниа не объяснил, в чем дело.
Первым из-за стола встал председатель правления уездной общины Иродион Чхетиа, давая этим самым понять и другим, что пора расходиться. Поодиночке, молча, разошлись члены местной общины.
Спустившись по лестнице во двор, все сразу оживленно заговорили:
— Скрывают от нас… Наверное, в бумаге какая-нибудь тайна.
— Может быть, война началась.
— Я тоже так думаю, что война… Пакет пришел на имя капитана.
— Значит, это не просто тайна, а военная тайна.
— Да, может быть, и военная… Может быть. Все может быть.
Калистрат Кварцхава вел под руку почтмейстера.
— Слушай, почему у вас, социал-демократов, все покрыто тайной? — сказал Еквтиме фельдшеру.
— Ложь! Клевета! — воскликнул Калистрат и поднял над головой палку.
— Нам, национал-демократам, нечего скрывать, — спокойно продолжал Еквтиме. — А ну, опусти свою палку.
— Еквтиме! — прошептал с угрозой фельдшер и не опустил,
— Калистрат! — прошептал с угрозой Еквтиме и отер платком лицо.
На этом их взаимные угрозы прекратились. Оба устали, и обоим не хотелось спорить. Фельдшер и почтмейстер вышли на дорогу. Под ногами хлюпала грязь и вода. Еквтиме и Калистрат жили в другом конце деревни, так что до дома им нужно было пройти чуть ли не всю длинную сельскую улицу.
Деревню объезжал конный патруль.
— Это что за новость такая? — удивился Еквтиме.
— Похоже на военную тревогу, — сказал Калистрат.
— Эй, кто идет? Стой! — Патрульные преградили друзьям путь.
— Это мы — врач и завпочтой, — сказал Калистрат.
— Пропустите их! — послышался из темноты пискливый бабий голос Сиордиа. — Пожалуйста, господа.
Еквтиме и Калистрат прибавили шагу, но одышка скоро сдержала порыв Еквтиме.
— Может, и вправду началась война? — сказал фельдшер.
— Возможно, — сказал Еквтиме. Он уже не отирал пот — пыхтя и вздыхая, он едва тащил по грязи и воде толстые, как бревна, непослушные ноги.
Узкой, чуть приметной лесной тропинкой Варден Букиа спускался по склонам горы. Он спешил домой. После первого ранения на Западном фронте старший сын Беглара Варден был направлен в Харьковское военное училище, успешно окончил его и в чине прапорщика вернулся на передовые позиции. Февральская революция застала Вардена в Петрограде, и классовое чутье подсказало ему, какой выбрать путь, — в апреле Варден Букиа вступил в партию большевиков. Вскоре его выбрали делегатом на Второй Всероссийский съезд Советов. Декрет о земле обрадовал крестьянского сына.
Тогда же Варден узнал, что первая часть декрета о земле была составлена Лениным, вторая же была выработана на основе принятого на Первом Всероссийском съезде крестьян "Примерного Устава". Крестьянские требования были сформулированы решительно и бескомпромиссно: безвозмездно отбирать у помещиков землю, вместе с движимым и недвижимым имуществом. Безвозмездно и навеки вечные.
Теперь, по поручению Ленина, большевистский комиссар Варден Букиа возвращался домой. Он вез грузинским крестьянам ленинский декрет о земле. От Пойлинского пограничного между Грузией и Азербайджаном моста то пешком, то верхом на лошади, то на попутной арбе, а немного даже и на поезде, пробирался Варден сюда, в родные места. В пути было всякое — и голодно и холодно, но какое это имело значение? Главное было — дело, а забот и дел у Вардена было много. В Шулавери Варден встретился со вновь созданным большевистским правительством Грузии, в Тбилиси — с послом Советской России Шейманом, который только что сменил Кирова.
Начиная с границы с Азербайджаном, повсюду в горных и долинных деревнях Грузии встречался Варден с большевистскими ячейками, городскими и уездными комитетами. Ничего не приукрашивая, ничего не приуменьшая, рассказывал Варден товарищам о встрече демобилизованных из Красной Армии коммунистов-грузин с Владимиром Ильичем Лениным, о ленинском поручении разъяснить грузинским крестьянам декрет Советского правительства о земле.
Долго Варден Букиа нигде не задерживался — короткая встреча, недолгая беседа, и без отдыха дальше. Букиа спешил — время не ждало, время торопило его.