Таинственная история Билли Миллигана (др. перевод)

Киз Дэниел

Вошла учительница. Увидев Билли, она ушла, принеся через некоторое время его штаны.

– Билли, этих девочек следует выпороть, – сказала она.

– Я думаю, их мальчишки подговорили, – ответил он.

– Билли, ты же уже большой и сильный, почему ты позволил им это сделать?

Он пожал плечами.

– Я же не мог ударить девочку.

Он побрел прочь, понимая, что уже никогда не сможет взглянуть в глаза одноклассницам. Билли плелся по коридору. Смысла жить не было. Посмотрев вверх, он заметил, что рабочие оставили открытым выход на крышу. И он понял, что делать. Билли медленно прошел по пустому коридору,

поднялся по лестнице, вылез на крышу. На улице было холодно. Он сел и написал послание на форзаце учебника: «До свидания, простите, но я больше не могу».

Билли положил книжку на край крыши, отошел для разбега. Подготовился, вдохнул поглубже и побежал…

Но прежде, чем он прыгнул, Рейджен его повалил.

– Едва-едва, я бы сказал, – прошептал Артур.

– И что нам с ним делать? – спросил Рейджен. – Оставить его так расхаживать опасно.

– Да, он представляет опасность для всех нас. Он в депрессии, и в какой-то момент самоубийство может ему удаться.

– И какое решение?

– Не дадим ему просыпаться.

– Как?

– С этого момента Билли больше не должен завладевать сознанием.

– И кто может это управлять?

– Ты или я. Нам надо поделить ответственность. Я и другим скажу, чтобы никто ни при каких обстоятельствах не дал ему обрести сознание. Когда все будет идти более или менее нормально, в условиях относительной безопасности, я буду главным. Если попадем в опасную ситуацию, власть переходит к тебе. И мы с тобой будем решать, кто может овладевать сознанием, а кто – нет.

– Согласный, – ответил Рейджен и посмотрел на книжку с предсмертной запиской Билли. Он выдрал эту страницу, разорвал на кусочки и пустил по ветру. – Я буду защитник, – добавил он. – Билли неправильно подвергал опасности жизнь детей.

Потом Рейджену в голову пришла еще одна мысль.

– А кто будет говорить? Мой акцент смеются. Твой тоже.

Артур кивнул.

– Я об этом думал. Вот Аллена, как говорят ирландцы, «поцеловал камень красноречия» [13] . Он может взять эту задачу на себя. Думаю, если бы будем все контролировать и хранить нашу тайну от всего мира, мы сможем выжить.

Артур объяснил ситуацию Артуру, потом поговорил с детьми, стараясь объяснить им, что происходит.

13

По легенде, человек, поцеловавший «Камень красноречия», вмонтированный в стену замка Бларни в Ирландии, обретает дар красноречия.

– Представьте себе, что все мы – а нас много, есть даже такие, кого вы ни разу не видели, – находимся в темной комнате. На полу по центру – яркое пятно света. И кто встает в это пятно, оказывается в настоящем мире, управляет сознанием. Именно его видят и слышат окружающие люди, реагируют на него. А остальные в это время могут заниматься привычными делами, учиться, спать, разговаривать или играть. Но тот, кто вышел, не должен рассказывать чужим о нашем существовании. Это тайна нашей семьи.

Дети поняли.

– Ладно, – сказал Артур. – Аллен, возвращайся в класс.

Он встал в пятно, собрал учебники и спустился с крыши.

– Но где же Билли? – спросила Кристин.

Ответа Артура ждали все.

Он мрачно покачал головой,

приложил к губам палец и прошептал:

– Билли спит. Его нельзя будить. Билли спит.

Глава десятая

1

Аллен устроился на работу в цветочный магазин в Ланкастере. Поначалу все шло прекрасно; почти всю работу выполнял Тимоти, любивший цветы, хотя время от времени выходила Адалана и составляла букеты. Аллен убедил хозяина, что неплохо повесить в витрине кое-что из его картин, и пообещал комиссию, если какая-нибудь продастся. Томми привлекала идея зарабатывать рисованием, и после того, как несколько первых работ купили, он начал стараться как никогда ранее, потратив часть своего дохода на кисти с красками. Он написал больше десятка пейзажей, которые расходились быстрее, чем портреты Аллена или натюрморты Дэнни.

Однажды в июне, в пятницу вечером, хозяин магазина, мужчина средних лет, после закрытия магазина позвал Тимоти в свой кабинет и начал к нему приставать. Тимоти испугался, ушел с пятна и замкнулся в собственном мире. Дэнни поднял глаза и увидел, что замышляет этот мужчина; он вспомнил, что было с ним на ферме, закричал и убежал.

В понедельник утром на работу вышел Томми, полный энтузиазма, – он ждал, что продастся что-нибудь еще из его картин, но его ждал пустой магазин. Хозяин съехал, не оставив нового адреса и забрав с собой все картины.

– Треклятый сукин сын! – кричал Томми в пустую витрину. – Ублюдок, я тебя отыщу! – Он нашел камень, швырнул в окно, и ему полегчало.

– Виноватый гнилой капитализм, – сказал Рейджен.

– Не вижу никакой логики, – возразил Артур. – Мужчина явно испугался, что его уличат в гомосексуализме. Какое отношение нечестность перепуганного человека имеет к экономической системе?

– Это следствие корыстности. Он травит умы молодежи вроде Томми.

– Да уж, блин, не знал, что ты коммунист.

– Когда-нибудь, – ответил Рейджен, – все капиталистическое общество уничтожится. Я знаю, ты, Артур, капиталист, так что я тебя предупреждать. Вся власть – народам.

– Будь что будет, – ответил Артур скучающим тоном, – но магазина больше нет, и кому-то, черт возьми, придется снова искать работу.

Аллен устроился санитаром в ночную смену в доме престарелых «Хомстид» на востоке Ланкастера. Это было современное невысокое кирпичное строение. В просторном фойе со стеклянными стенами постоянно находилось множество пожилых людей в креслах-каталках и в нагрудниках. Работа в основном была грязная, но Марк выполнял ее, не жалуясь: подметал и мыл полы, менял постельное белье и судна.

Артура же крайне интересовали медицинские аспекты. Если он замечал, что какая-нибудь медсестра или сиделка халтурит и вместо работы играет в карты, читает или спит, Артур делал обходы за нее, ухаживал за больными и умирающими. Он выслушивал жалобы, промывал пролежни и вообще всецело отдавался работе, для которой, как ему казалось, был создан.

Однажды, глядя на Марка, который, стоя на коленях, тер пол в палате после того, как оттуда кого-то увезли, Артур покачал головой.

– Вот так всю жизнь и проведешь – за грязной работой. Это же проклятый рабский труд, для которого сгодился бы и зомби.