Таинственная невеста
Шрифт:
— Мой Васюта… — Она ткнула платочек к глазам, всхлипнула.
У Мурина сердце ухнуло: «Погиб».
— …пишет, — выдавила госпожа Макарова.
«Слава тебе, господи», — подумал Мурин: остальное поправимо, даже если Васюте в итоге отняли ногу или даже обе. Он уже приготовился втолковать это госпоже Макаровой. Но она опередила его:
— Пишет мальчик мой, что Егор Юхнов погиб.
— Господи… — выдохнул Мурин и не сразу понял, что повторяет то, что раньше сказал ему доктор Фок и многие другие. —
— Ужас, сударь, — кивнула госпожа Козина. — Как в поговорке, пришла беда — отворяй ворота. Одна она не приходит. Сперва мать, теперь сын.
Он протянул руку. Госпожа Макарова вложила листок.
Мурин пробежал глазами чернильные строки. Письмо было коротким, ему не потребовалось много времени, чтобы отыскать в нем подробности, которым сам не раз был свидетелем во время кампании. Атака. Выстрелы. В офицеров всегда метили прицельно. Мурин выхватил глазами фамилию.
— Погодите, здесь же речь о некоем корнете Шелкове. Это он убит во время атаки.
— Нет-нет. То есть да. Ты дальше прочти.
Мурин прочел дальше:
— «…эта потеря печально добавилась к списку ранее погибших товарищей по полку: Нечаев, Коротков, Максимов Второй, Юхнов…» Юхнов. Вот оно что. — Мурин протянул письмо, возвращая госпоже Макаровой.
Но та не взяла, только ласково пожала его руку своей.
— Голубчик. Ты, может, снеси им письмецо Васютино? Юхновым-то. Пусть своими глазами все прочтут. А не то, я боюсь, сплетни уже понеслись… Дворня наша слыхала, как мы тут с сестрицей охали и ахали, у них язык без костей, да мальчик из лавки заходил. Сбегай — вдруг опередишь.
— Сию секунду, сударыня.
Прихрамывая и скользя по слякоти, Мурин поспешил к Юхновым.
Но не было такой силы, которая могла бы обогнать энскую молву.
Лакей Осип отворил ему на стук. Старый слуга плакал, не скрываясь, слезы текли по его морщинистым щекам, он промокал их локтем.
— Ах, ваш блародие… У нас… у нас… — никак не мог договорить он.
— Знаю, знаю, — нахмурился Мурин. — Где Елена Карловна?
— Она… Барыня…
Толку от него было мало.
— Веди меня к барыне, — велел Мурин, понадеявшись, что Татьяна Борисовна сохранила присутствие духа под этим новым ударом судьбы.
Татьяну Борисовну он застал в гостиной. Она сидела в кресле, спрятав лицо в ладони. Аркадий Борисович стоял перед ней — как приехал с прогулки, не сняв шубы, только расстегнул ее. Он был красен, как рак. Пот усеивал его лоб. Аркадий Борисович словно не замечал этого. Лицо его было жалким. Он был напуган:
— Что же… что же теперь? Таня? Неужели мы теперь в лапах этой… Елены Карловны? Что же теперь — она всему хозяйка? Так? Ведь теперь она вдова Егора и наследует ему. Так? Да она теперь вышвырнет нас отсюда. Она завтра же вышвырнет
Татьяна Борисовна отняла руки от лица. Она не плакала. Глаза ее были сухи. Голос тоже.
— Да не знаю я! — зло бросила она. — Не знаю!
Мурин кашлянул, обозначив свое присутствие. Брат и сестра обернулись на него разом. Когда он впервые увидел их, они показались ему непохожими. Татьяна — блеклая и вялая, а Аркадий — пышущий здоровьем брюнет. Теперь бросилось в глаза их сходство. Оно усугублялось одинаковым выражением: на лицах обоих были тревога и страх.
Мурин был обеспокоен.
«Татьяна Борисовна способна к решительным поступкам — бросила же мужа, невзирая на мнение общества. Аркадий — не таков, но, напуганный, он способен на многое». Не это ли имела в виду Елена Карловна, когда шепнула тогда в прихожей: «Я боюсь…» Кого из них? Или обоих?
— Примите мои самые глубокие соболезнования.
Брат и сестра ответили напряженным молчанием.
— Благодарю, — буркнул Аркадий.
Татьяна заговорила не сразу:
— Простите, сударь, не сочтите нас невежливыми, но время для визита сейчас очень неудачное.
— Понимаю. — Мурин вынул сложенный листок. — Меня прислала к вам госпожа Макарова. Она предположила, что вы захотите своими глазами прочесть письмо ее сына, в котором он упоминает… гм… случившееся.
Татьяна машинально протянула было руку к листку, но, услышав, что в нем, тотчас отдернула, как ожегшись. Покачала головой.
— Не уверена, хочу ли. Простите мое малодушие, господин Мурин.
— А я прочту. — Аркадий Борисович выхватил из руки Мурина листок и тут же опустил в карман. — Потом.
Татьяна молчала, уставившись в пол, кусала губы. Аркадий глядел куда-то поверх ее головы — будто то, что он рассматривал, находилось в нескольких верстах от Энска. И тоже молчал. Оба давали Мурину понять, что он тут лишний.
Он поклонился обоим.
— Я желал бы, если позволите, выразить соболезнования Елене Карловне.
Аркадий сухо отрезал:
— Ха-ха. Удачи.
Татьяна одернула его взглядом. И оборотилась к Мурину:
— Очень сердечно с вашей стороны, но, боюсь, невозможно.
Мурину не понравился такой поворот:
— Полагаю, Елена Карловна сама в состоянии решить, что она считает для себя возможным.
— Она так и поступила. Заперлась у себя и никого не желает видеть, — ответила Татьяна. — Учитывая известие, это более чем понятно.
— Пойду сниму эти доспехи, пока не сварился. — Аркадий раздраженно тряхнул отворотами шубы. — Прошу меня извинить. Спасибо, что принесли письмо, господин Мурин. Я прочту и верну его вашей тетушке. Кланяйтесь ей от меня.