Таинственные истории
Шрифт:
Вернемся теперь к заметке В. Геймана о надписях на ножах («И. п., 1951», стр. 141—144). Первую надпись, в которой отсутствуют две гласные, Гейман читал «мурмц»(или менее уверенно — «мурнц») и вначале решил, что это значит «муромец». Но потом по совету Г. Е. Кочина переменил свое решение: «Откуда мог появиться здесь у берегов Таймыра житель города Мурома?» Он предложил другую расшифровку — «мурманец», добавив таким образом лишнюю, не существующую в вязи букву н.
А. П. Окладников предложил другое чтение («И. п., 1957», стр. 20). Прозвище Акакия надо читать как «мураг»; слово это напоминает лопарское мур — море; поэтому можно толковать надпись как Акакий-мореход. Но это чтение совершенно противоречит надписи, которая в четком воспроизведении в статье В. Геймана ясно читается как мурмц.
Если мы теперь обратимся к фактическому материалу, то увидим, что нигде — ни в «Русской исторической библиотеке» Археографической комиссии, ни в 4-томном обозрении документов Сибирского приказа Н. Н. Оглоблина, ни в «Истории Сибири» Г. Ф. Миллера, где приведено много подлинников, ни в цитатах в статьях С. Н. Бахрушина (1954—1959) и В. А. Александрова (1964) — мы не находим «мурманца».Мы видим здесь названия: «зыряне, мезенцы, вымичи, вычегжане, сысоляне», «устюжане», «холмогорцы или колмогорцы» (Оглоблин, 1895—1901, т. I—IV). Как общее название для всех северных городов на материке нередко — «поморцы», «поморские города».
Изредка мы встречаем название «Корела», но в то время как в московских документах оно имеет значение района Карелии — например, в «Жалованной грамоте великого князя Василия Ивановича Валаамскому монастырю 12 марта 1507 г.» («Рус. истор. библ.», т. 2, стр. 1095), в некоторых сибирских документах оно относится к «Жильцам новгородского уезду», и особенно плотникам (Оглоблин). Наконец, наиболее обычны для Кольского полуострова в XVI—XVII вв., для области, населенной лопарями, названия: «Лопские Погосты», «Дикая Лопь», «Земля Лопская». Мы находим их, например, в «Наказе новгородского митрополита детям боярским Никите Ракову и Ждану Васильеву…» от 19 октября — 20 ноября 1619 г., а также в «Жалованной несудимой грамоте Кандалакскому Богородицкому монастырю» от 20 мая 1615 г. и др. («Рус. истор. библ.», т. 2, стр. 366 и 686).
Интересно, что в этой последней грамоте нередко упоминается Колский острог и Колские воеводы и, наконец, «Мурманское море» («где ловят треску»). Подобное название мы найдем и в грамоте Михаила Федоровича тобольским воеводам от 30 мая 1616 г.: «Новая Земля лежит против Мурманские стороны, а не к Мангазейской земли» («Рус. истор. библ.», т. 2, стр. 1063). Это название, несомненно, обозначает Баренцево море, а не Мурманское побережье.
И. П. Шаскольский любезно сообщил мне, что название «Мурман» как обозначение побережья Кольского полуострова могло возникнуть только после того, как исчезло в русском языке слово «мурман»в значении «норвежец». По-видимому, оно перестало существовать к началу XVI в.; в это время слово сохранялось в русском языке только для Баренцева моря — «Мурманское море»; термин «мурманец»в документах XVII в. не встречается.
В. А. Александров в своей книге о русском населении Сибири XVII и начала XVIII в., в главе о происхождении русского населения, поместил таблицы населения Енисейского края на 1631—1690 гг. (1964, стр. 146—155). В основном Енисейский край заселяли поморы, очень немногие выходцы из более южных районов России, и совершенно не упоминаются «мурманцы» — вообще жители Кольского полуострова. Введение термина «мурманец»у В. В. Геймана надо признать неудачной модернизацией исторического документа.
На втором ноже можно прочитать с известным допущением также «мурмц», а имя — с большим сомнением как «Иван». В. В. Гейман прочел эту надпись как «Иван-мурманец». Теперь по аналогии с более четкой надписью на первом ноже можно читать эту надпись как «Иран-муромец».
Совершенно иное положение мы находили в документах для названия «муромцы». В таблицах В. А. Александрова мы встретим «муромцев», правда только единичных: в списках «гулящих и промышленных людей Мангазейского и Енисейского уездов» на 1630—1631 гг. — один муромец и на 1666—1667 гг. — другой; затем в таблице «Происхождение постоянного населения Енисейского уезда» на 1685—1687 гг. — два муромца и на 1689—1690 гг. — один; к этой категории в обоих случаях сделана сноска — «почти все ссылные» (1964, стр. 149—154).
Но более ранние и более подробные сведения имеются для богатейшей семьи Пахомовых-Глотовых, крестьян муромского села Карачарова, вотчины князя Сулешова [17] . В различных отписках, челобитных и прочих документах, которыми мы пользуемся, они называются то Пахомовыми, то Пахомовыми-Глотовыми; нередко они именуются «муромцами».
Мне удалось встретить первое упоминание о них у Бахрушина («Научные труды», т. IV, стр. 15). В делах Сибирского приказа указывается, что Наум Пахомов в Енисейск попал в 1626 г.
17
Князь Юрий Яншеевич Сулешов-Черкасский, в 1623—1625 гг. тобольский воевода. В документах, опубликованных в «Истории Сибири» Г. Ф. Миллера, иногда упоминается и в форме Сулешев. — Прим. ред.
С. Н. Бахрушин предполагает, что Наум — крупный торговый человек того времени. В делах Сибирского приказа Н. И. Оглоблин нашел черновую проезжую грамоту 1627 г. «крестьянам Муромского уезда села Карачарова Науму и Демиду Пахомовым-Глотовым на право проезда в Сибирь и занятия там промыслами и торговлей» (1900, т. III, стр. 153). B. А. Александров любезно сообщил мне, что в «Соболиной» книге Енисейска есть пометка: «В сентябре 1630 г. тобольский служилый человек Федор Глотов явил в таможню 100 соболей и 60 пупков собольих» [18] . Вероятно Федор — из той же семьи, остался на службе в Тобольске. В 1631 г. Наум Пахомов «явил» в енисейскую таможню колоссальное количество — 72 сорока [19] — добытых соболей (Александров, 1964, стр. 239). В 1634 г. Наум был в Мангазее. В Мангазейской «Поживотной книге» 1633 г. из общего количества товаров, привезенных в этом году (8444 руб.), львиная доля (3037 руб.) приходится на две богатые торговые семьи — муромцев Пахомовых и устюжан Федоровых-Гусельниковых (Бахрушин, 1954—1959, т. III, ч. 2).
18
Пупок — шкура с середины брюха, отличающаяся особенной мягкостью. — Прим. ред.
19
Сорок — старинная русская единица счета, соответствующая четырем десяткам. — Прим. ред.
В Мангазейской «Поголовной книге» 1634 г. записано, что в Мангазею прибыли два коча бывшего тобольского воеводы князя Сулешова, на которых плыли его крестьяне муромцы Наум и Демид Пахомовы. Они объявили у себя «русских товаров», то есть привезенных из России и Тобольска, на 1196 руб. Н. Оглоблин, который публикует это сообщение (т. II, 1898, стр. 31—32), полагает, что сумма эта в действительности была в два-три раза больше; она, несомненно, уменьшена в угоду всесильному Сулешову.
На кочах Сулешова плыли две артели, принадлежавшие Пахомовым, каждая по пять человек, и другие торговые люди со своими артелями. По-видимому, к этому же событию 1634 г. относится указанное C. Бахрушиным под 1633 г. прибытие в Мангазею Пахомовых-Глотовых с двумя кочами и товарами на 1191 p. 71 к. (т. II, 1954, стр. 124). Разница в годах происходит, очевидно, из-за ошибки в перечислении года, указанного славянскими буквами.
Наконец, Аврам Федоров Пахомов, — по-видимому, из той же семьи — имел в Мангазейском уезде на своих предприятиях в 1655 г. семь «покрученников» [20] , в 1656 г. — восемь и в 1657 г. — одного (Александров, 1964, стр. 235).
20
Ср. в древнерусском яз.: «покрутитися» — собраться, изготовляться; «покручати», «покручаю» — снаряжать ( И. И. Срезневский.Материалы для словаря древнерусского языка, т. II. СПб., 1895, стр. 1117). — Прим. ред.