Таинственный след
Шрифт:
— Откуда мне знать об этом? В милиции бывать не приходилось. Чем здесь занимаются, мне больше известно из книг, вроде «Дело Пестрых». А вызов для меня — загадка. Решили, наверное, что мне надо познакомиться с вашей работой?
— Вы знаете гражданку Петрушкину?
Маслова задумалась.
— Нет, я такой не знаю, — помолчав немного, вдруг протянула, — а, а-а, вы про Матрену Онуфриевну, да? Такая низенькая, худая старушка с седыми висками... Знаю ее. Была она у меня.
— Когда?
— Да времени прошло порядком. Месяца два, наверное. Надо же, как время-то быстро летит! Так и жизнь пройдет, не заметим.
— А раньше вы были знакомы с Петрушкиной?
— Раньше я ее не встречала. Мы в тот раз случайно с ней увиделись.
— Где?
— Перед магазином.
— О чем вы с ней говорили?
— О чем, думаете, могут говорить женщины? Обо всем понемногу. Про попа, помню, вспоминали, что он прикарманил деньги, которые с прихожан собрал, — Маслова простодушно взглянула на Кузьменко, улыбнулась. — Удивляюсь, чем вас заинтересовала эта старушка? Знала бы я, что вы так интересуетесь Матреной Онуфриевной, я бы всю родословную ее узнала. Да она и сама говорила: «Зайду, как время выберу». Ничего, теперь умнее буду. Придет, сразу к вам поволоку.
— Вы верите, что она еще зайдет к вам?
— Ну, вдруг надумает...
Кузьменко в душе сомневался в искренности Масловой. Что-то, казалось ему, она скрывает. Но обвинять ее в чем-либо было трудно, не было никакой зацепки. Он глянул на Маслову, удобно сидящую в кресле, предложил сдержанно:
— Изложите письменно, как вы встретились с Петрушкиной, о чем с ней говорили, в какое время она ушла от вас. Думаю, что вы говорите мне правду, без всякой лжи.
Маслова не стала долго раздумывать. На листочке бумаги коротко написала о приходе к ней Петрушкиной. Кузьменко пробежал глазами написанное.
— Добавлять ничего не будете?
— А что еще?
— Спасибо. Прошу прощения за беспокойство. Можете идти.
На улице перед отделением милиции ее ждал брат Владимир. Он был обеспокоен тем, что сестру вызвали в отдел уголовного розыска, поэтому и пришел вместе с ней.
— Зачем вызывали? — спросил он, обрадованный тем, что сестру отпустили.
— Да так просто, — Галина Придановна махнула рукой. — Помнишь, к нам одна старушка приходила тогда? Про нее спрашивали.
— А что, натворила она что-нибудь?
— Не знаю.
Брат с сестрой долго еще обменивались предположениями. Дойдя до центральной улицы, пошли по ней вверх, в сторону гор, не садясь в проезжающие один за другим троллейбусы.
В тот же день после обеда майор Кузьменко вызвал к себе Талгата. Когда Майлыбаев пришел, он сказал ему:
— Я сегодня говорил с Масловой. Мне кажется, что она что-то скрывает. Вот ее объяснение. Читай!
Талгат стал читать:
«Объяснение отделу уголовного розыска областного управления милиции от Масловой Г. П., проживающей по улице...
Накануне пасхи, не помню в какой точно день, я пошла в магазин, чтобы купить сахара, чая, яиц. Я шла по тротуару, когда в одном из домов кто-то постучал в оконное стекло. Посмотрела, вижу, кто-то делает мне знаки, чтобы я подошла ближе. Оказалась — моя соседка, портниха. Сказала, что в ателье только что завезли дешевую импортную ткань. Посоветовала мне заказать костюм, пальто. Сказала еще, что у них новый мастер появился, опытный, квалифицированный, и что скоро их ателье со второго разряда перейдет на первый. Посоветовала быстрей заказывать, иначе, мол, клиентов много наберется, очередь будет большая. Пошла в ателье. Ткань мне понравилась. Заказала мужу костюм и себе платье. Посчитала, а денег у меня не хватает, и дома денег не было. Я не знала, что делать, жаль было упускать такой заказ, и тут встретилась мне старуха, искавшая костюм для мужа. Я повела ее домой, продала за свою цену новый, неношенный еще костюм мужа. Матрена Онуфриевна — так эту женщину звали — оказалась разговорчивой. Мы бы поговорили, да я в ателье торопилась и соседка, заглянувшая к нам, помешала. Не получилось разговора. Да и у меня, признаться, настроения говорить не было. Часу в седьмом интересующая вас Петрушкина ушла к себе домой».
Талгат, прочитав объяснение, положил его перед Кузьменко. Майор облокотился на стол.
— Как ты смотришь на это, Талгат? — спросил он.
— По-моему, изложено все логично.
— Ты так думаешь? — Кузьменко встал, подошел к окну. Помолчав немного, сказал: — Нам нужны сведения о Петрушкиной. А здесь их нет. Трудно поверить в то, что Петрушкина не могла почувствовать беду, нависшую над ней. Расстроенный чем-то человек всегда ищет собеседника, она могла поделиться кое-чем с Масловой. Почему бы такой любопытной особе, как Маслова, не заинтересоваться этим?
— Вы хотите сказать, что Маслова несомненно имеет отношение к исчезновению Петрушкиной?
— Я этого не говорил. Но Масловой не верю. Не может быть, чтобы она не знала, что не домой ушла Петрушкина. Она должна была обо всем этом написать, но правду, как видно, она не желает говорить. Так что сам делай из этого вывод.
— Голые мысли в совокупности с ложными обоснованиями к желаемым результатам не приводят. Как бы нам, в конце концов, к ошибочному заключению не прийти.
— Понимаю, Талгат, ты всячески выгораживаешь Маслову, как человека порядочного, не кривящего душой. Хорошо, пусть так. Но в нашей службе не всегда можно руководствоваться симпатиями или антипатиями к человеку. Зачастую требуются решительные оперативные действия. В таких случаях возможны и ошибки.
— Я предпочитаю иметь на руках неопровержимые доказательства вины человека.
— Они будут.
— Вы в это верите?
— Да!
Долгий опыт, внутреннее чутье не обманули Кузьменко и на этот раз. При обыске в доме Масловой были обнаружены шаль и сумка Петрушкиной. Шерстяную, с белыми полосками шаль Матрена Онуфриевна надевала, когда собиралась на базар.
При предварительном расследовании вместе с Масловой в управление вызвали и Петрушкина. Тот, увидев на столе знакомые вещи, вытаращил глаза.
— Бог ты мой? Жива! — вскричал он. — Наконец-то!
Маслова, не понимавшая, что происходит, испугалась. Прониклась тут же сочувствием к плачущему, спросила у Байкина, сидевшего рядом:
— Что, у этого бедняги жену убили, что ли?
— А вы будто и не знали! — насмешливо произнес тот. — Здорово! А откуда же у вас шаль и сумка, позвольте спросить? Петрушкина сама вам их оставила?
— Что вы хотите сказать?
Маслова только теперь поняла, что ее вызвали, подозревая в убийстве Петрушкиной. Догадка поразила ее. Она в упор посмотрела на довольного Байкина и сказала:
— Старуху я не убивала.
Следователь Карпов не обратил на эти слова внимания, и принялся с безразличным видом допрашивать Маслову. Она отказалась отвечать. Со времени ее беседы с Кузьменко прошло несколько дней. Она упрямо стояла на том, что дело обстояло именно так, как она изложила тогда в объяснении.
— К смерти Петрушкиной я никакого отношения не имею. Ваши подозрения считаю оскорбительными для себя, — заявила она.
— Мы далеки от того, чтобы оскорблять кого бы то ни было, — спокойно ответил капитан Карпов. — Нам в любом деле важна истина.