Таинственный след
Шрифт:
— Вы не верите, что я буду счастлива? По-вашему, раз женщина была в заключении, значит, нечего ей и мечтать о настоящем счастье? А я жить хочу! Как люди! Я женщина, и мне хочется матерью стать.
— Я от всей души желаю вам быть счастливой. Но, вы, Глафира, сами знаете, что жизнь не гладкая дорога — она полна бугров и рытвин. Споткнешься — и вымажешься по уши грязью.
Глафира прямо спросила:
— А вам нравится Андрей Алексеевич?
— Что он, красная девица, что ли, чтобы мне нравиться? Я с ним детей крестить не собираюсь, — отделался шуткой Кузьменко.
— Я же серьезно спрашиваю, товарищ начальник.
— Чтобы дать кому-то характеристику, надо этого человека хорошо знать. А я Петрушкина, можно сказать, и не знаю вовсе. По делу встречаемся иногда, все о Матрене Онуфриевне речь ведем. Откуда же мне знать, если мы не откровенничаем с ним.
— Может, вы считаете, что мне не надо за него замуж выходить?
— Как вам сказать, пожалуй, прежде подумать надо.
— Вам не понять женщину в моем возрасте. Каждый день, проведенный в одиночестве, — это пытка. И все из-за единственной ошибки... Ведь из-за мужской подлости в колонию пошла. Не думаю, чтобы пожилой человек сделал мне зло.
— Глафира, ответьте мне на один вопрос. Кому вы больше верите — мне или Петрушкину?
— Я вас не понимаю, — Глафира покачала головой, — странно как-то вы говорите.
Кузьменко на минуту задумался:
— Вы еще не вышли за него замуж, не так ли? В таком случае, я просил бы вас пока довериться мне.
— Ну уж нет, на этот раз я вас не послушаю, товарищ начальник. Всю жизнь молила я бога о таком счастье, и теперь, когда оно так близко, я сама должна его оттолкнуть?
Кузьменко понял, что в таком состоянии Глафира вряд ли его поймет.
— Ну что ж, желаю вам счастья!
— А разрешение когда дадите?
— Какое же разрешение?
— Справку, что Матрена умерла. Бедную старуху все равно не воскресить. Не препятствуйте нам, пожалуйста.
— Милиция свидетельства о смерти не выдает, это в ЗАГСе.
— Андрей говорил мне, что эти справки выдает милиция. Выходит, и он не знал. Ну ничего! Как придет с работы, я ему разъясню.
— А когда на работу выходите?
Глафира засмеялась:
— Свидание хотите назначить? Я свою смену уже отработала.
— Зайдите завтра вечером в управление. Поговорить надо.
— Завтра вечером, говорите? Никак не могу. Андрей с работы придет, если меня не застанет, будет беспокоиться, искать. Как я его одного оставлю?
— Я вас не задержу долго.
Майор быстро вернулся в управление. Сразу, следом за ним в кабинет вошел Карпов.
— Григорий Матвеевич, вы поговорили с киоскером? — спросил его Кузьменко.
— Не успел. Упрямый и какой-то безответственный человек. Явился только по второму вызову.
— Где он сейчас?
— Здесь сидит.
— Позовите. Хватит уже канитель разводить, следует поторопиться. Петрушкин тоже не дремлет, он действует, принимает контрмеры. И довольно энергично.
Карпов ввел низенького карлика с круглым животом, толстого и несуразного. Кузьменко предложил ему стул.
— Садитесь. Меня зовут Петр Петрович, фамилия — Кузьменко. Разрешите узнать ваше имя?
— С милицией знакомиться у меня желания до сих пор не возникало. Зачем вызывали? Скажите сначала об этом.
— Вы не горячитесь, давайте говорить спокойно.
— Спокойно?! Зачем меня сюда вызвали? В чем я виноват?
— Отвечайте на мой вопрос: как вас зовут?
— Михаил Моисеевич Тюнин.
— Хорошо, Михаил Моисеевич, что вы нам можете сказать?
— А что мне говорить? Вроде бы ничего противозаконного не делал.
— Кому вы передали две пачки сигарет?
— Каких сигарет? — Тюнин явно испугался, огляделся по сторонам.
— Вам лучше знать.
Тюнин беспомощно развел руками, смотрел удивленно на майора.
— И давно вы торгуете сигаретами?
— Товарищ начальник, киоск у меня не табачный. Продаю газеты и журналы.
— Где вы взяли сигареты?
— Я не курящий. В сигаретах, к вашему сведению, не разбираюсь. Возможно, вы меня за кого-то другого принимаете.
— Когда такое дети говорят, им прощают, потому что от неведения это, а если это говорит взрослый человек... Хорошо, я вам напомню. Вчера без пяти минут три к киоску подошел однорукий человек с холщовым мешком под мышкой. Он попросил газет на восемь копеек. Вы спросили: «Вам старых или сегодняшних?» На это он ответил: «Лучше сегодняшних». Так?
Тюнин посерел.
— Да, это было, товарищ начальник. Очень уж тот, первый человек, просил передать своему другу сигареты. Говорил, что на самолет опаздывает. Я и согласился, оставил.
— Кто он, тот, что оставил вам сигареты?
— Я его не очень хорошо знаю. На лицо знаком. Он иногда покупал у меня газеты на английском языке. На вид человек очень культурный. Ничего особенного не заметил в нем, не заподозрил. А что, в сигареты что-нибудь подсунули?
— Это мы хотели узнать от вас.
— Поверьте, я даже не разворачивал.
— Что еще, кроме сигарет, он вам оставил?
— Пачки в газету были завернуты.
— В какую?
— Не заметил.
— Сколько вам заплатили за эту работу?
— Ничего особенного, так себе.
— Все же?
— Дали пятерку.
— Где она?
— Вот, — Тюнин достал из кармана пять рублей и положил на стол.
— Григорий Матвеевич, — сказал Кузьменко, вручая эти деньги Карпову, — отправьте на экспертизу. Пусть поторопятся с результатами.