Таинственный след
Шрифт:
В тот же вечер Кожаш встретил девушку на мосту, ведущем в ресторан на островке.
— Я не опоздала? Как всегда, когда торопишься, ни одного троллейбуса нет. Шла пешком.
— Я бы все равно не устал ждать, как бы ты ни задерживалась.
Сауле удивилась, покраснела. Кожаш взял ее под руку и с важным видом повел в ресторан. Народу было немного. В глубине зала в полумраке сидело три-четыре посетителя, слышались голоса из беседки, закрытой вьюном и хмелем. Кожаш посмотрел в сторону беседки и среди мужчин в тюбетейках увидел Анастасию. Анастасия, заметив Кожаша, заговорщицки подмигнула ему и лукаво улыбнулась. Кожаш побледнел от ревности. Не хотелось ему, чтобы Анастасия сидела среди этих базарных торгашей. Но пришлось сдержаться.
— Вы знакомы с той женщиной? Она, кажется, с вами поздоровалась.
— Кто ее знает, разве можно всех упомнить? — равнодушно сказал Кожаш и, чтобы вызвать ревность Анастасии, решил сесть к Сауле поближе, но девушка отодвинула стул. Кожаш растерялся. Злыми глазами посмотрел он на Сауле и буркнул:
— Съем я тебя, что ли, недотрога!
Сауле вспыхнула, крепко закусила губу. Тогда Кожаш изменил тактику и стал вести себя так, словно только сейчас познакомился с этой девочкой. Сауле сидела напротив. Кожаш наклонился вперед, вытянул шею, заговорил шепотом. Со стороны могло показаться, что он говорит девушке слова ласковые, волнующие девичье сердце, приятные ей. А говорил он вот что:
— Сауле-джан, ты не знаешь, какие вопросы рассматривались на совещании у полковника?
Кожаш замечал, что девушка неравнодушна к Талгату. Если разговор был о Талгате, если о нем отзывались хорошо, то она не преминет рассказать. А уж знает-то наверняка.
— А я не знаю. Что там рассматривали? — спросила Сауле у него самого.
Байкин успокоился. Значит, Карпов зря говорил. И, улыбаясь, он посмотрел на Сауле, заговорил о том важном для него, ради чего он и пригласил девушку сюда.
— Нельзя так, Сауле! Если ты не будешь знать такие новости, то отстанешь от жизни. Ушками не надо хлопать. Не для того они такие красивые.
— Я вас не понимаю, агай. Какое отношение ко мне имеет сегодняшнее собрание?
— А я-то думал, что ты знаешь. Ты, оказывается, и не слышала, что речь шла о Талгате. Интересно!
— Талгат? Что с ним? — она невольно схватила Кожаша за руку.
Кожаш скосил глаза: видит ли Анастасия. Сауле трясла его за руку.
— Ну, говорите же! Что там было? Талгат провинился?
Байкин вздохнул:
— Эх, Саулеша, ребенок ты еще. Многих вещей не понимаешь, — он вложил в свою ладонь ее тонкие пальчики и погладил их. — Трудно говорить плохое о товарище, с которым вместе работаешь. Сама знаешь, я Талгата уважаю. Никогда ему зла не желал и пакостей не делал, но его поступки просто выходят за все рамки.
Сауле испугалась:
— Что же он сделал?
— Это долгая история, Сауле. До этой минуты я никому ни слова не сказал об этом. Ты сама спросила, поэтому и говорю тебе, — Кожаш залпом выпил фужер пива и налил портвейна для Сауле, но она даже не шевельнулась. Вытерев салфеткой губы, Кожаш продолжил рассказ.
— Ты слышала, наверное, что здесь пропала одна старуха? Да, жена одного бедняги, который работает на мясокомбинате. Когда несчастный человек пришел с заявлением к Кузьменко, тот сказал ему: «Брось переживать! Она где-нибудь у знакомых, а ты панику поднял». Словом, не придал значения этому. За это дело взялся я и вскоре пришел к выводу, что старуха убита. Это свое мнение я доложил полковнику. Он со мной согласился. Тут же дал задание всем оперативным работникам. Мы стали искать убийцу старухи. Легко ли найти человека, если ничего о нем не знаешь? Время шло. Боясь гнева полковника, Кузьменко и Талгат изготовили фальшивый документ и стали преследовать невинного человека, мужа той старухи, калеку, больного инвалида. Красиво? Я настаивал на том, что преступник совсем другой человек. Конечно, чтобы не быть голословным, я собрал кое-какие доказательства. Все со мной согласились. В конце концов нашли преступника. Вернее преступницу.
— Что за ужасное злодейство! За что же было убивать бедную старуху?
— Слушай, Сауле, самое интересное дальше будет, — и Кожаш ласково пожал ей локоть. — Когда дело дошло до задержания преступницы, стали, как по волшебству, возникать разные препятствия. Может, хотели узнать ее связи, думал я, а потом уже арестовать? Но дни проходили, а преступница ходит на свободе. Я до сих пор удивляюсь этому.
— Кто же она, эта женщина?
— Вся беда в этом, Сауле, что она молодая и красивая женщина. У меня язык не поворачивается назвать ее убийцей. У нее есть свой дом, большой, как дворец. Живет богато.
— Нехорошее это богатство! Ворованное, видать! Добра от него не будет!
— Конечно, иначе откуда у молодой вдовы, одинокой женщины, столько добра! При обыске в ее доме нашли сумку и шаль убитой старухи. И все же ее оставили на свободе. Разгуливает себе среди честных людей и никого не боится. Я прямо поражен был, почему ее не арестовали? А потом присмотрелся и увидел, что ей есть на кого опереться. Майор-то человек прямой и доверчивый, Талгат как-то сумел его убедить и толкнул на ложный путь.
— Какое отношение имеет Талгат к этой женщине?
— Отношение? Это мягко сказано, Сауле. Сначала он добился ее освобождения из-под ареста, помог бежать. При проверке выяснилось, что «отношения» у них существуют давно и знакомы они хорошо. Отношения... Какие могут быть отношения между молодой вдовой и холостым парнем? Она ничего для него не жалела. Талгат катался как сыр в масле и, конечно, имел свою долю.
Глаза Сауле наполнились слезами. Она быстро встала, дрожа.
— Перестаньте, агай! Это ложь!
Кожаш схватил ее за руку:
— Куда ты спешишь, Сауле? Угощайся! — и он попытался усадить ее на место. Официантка принесла лагман. — За это же заплачено! Как же мы уйдем, даже не попробовав?
— Спасибо, я сыта.
Выходя из ресторана, Кожаш взял девушку под руку, склонил голову набок, проникновенно зашептал:
— Сауле, не только тебе, но и всем нам горько и обидно от того, что Талгат оказался нестойким. Его дело разбирала комиссия. Нельзя жалеть человека, так жестоко обманувшего всех. Он же пытался ухаживать за тобой? Все это тоже ложью было.