Таинство смерти
Шрифт:
3. Василий Великий в прекрасном утешительном послании к супруге Нектария, потерявшей своего благочестивого сына, писал: «Утешься, ибо то, что случается с {стр. 245} нами, не происходит без согласия и вне мудрого и спасительного плана Божественного Промысла. Итак, то, что случилось с нами, случилось по воле Сотворившего нас. А воле Бога кто может воспрепятствовать? Перенесем же постигшее нас. Негодованием не поправляем случившегося и, более того, самих себя губим. Не будем жаловаться на Праведный Суд Божий: мы слишком невежественны, чтобы опровергать неизреченную и необъяснимую волю и суд Его. Теперь случай тебе за терпение сподобиться части мучеников. Велико горе (и в этом я согласен), «но велики и награды Господа» тем, кто явил в подобных случаях терпение». Святитель напоминает благочестивой госпоже случай с матерью Маккавеев, увидевшей смерть семерых своих детей, но не стенавшей и не проливавшей «малодушных слез». Напротив, она вознесла благодарность Богу! За это благодарение, за то, «что увидела, как огонь, железо и мучительные удары разрешили их от уз плоти, и признана она «благоискусною» пред Богом, «приснопамятною» же у людей» [ [601] ].
601
Свт.
Следовательно, смерть для верующего человека — благоприятная возможность показать свое отличие от язычника и неверующего, проявить христианское мужество, выразить на деле, как он любит Бога, коль скоро безоговорочно вверил всю свою жизнь благому и мудрому Промыслу Божию. Это благой случай «за терпение сподобиться части мучеников».
4. Богоносные отцы учат, что тот, кто сверх меры скорбит и рыдает о смерти родных, воюет сам с собою. Ведь своими слезами и рыданиями они вызывают в себе бурю и волнение в момент, когда усопший «отправился в гавань» упокоения. Он перешел в жизнь, где нет никакого зла. Там отбеже болезнь, и печаль и воздыхание. Там радость вечная (Ис. 35, 10).
{стр. 246}
Более того, такое поведение позорит умершего, а живущих обращает в страх и трепет перед смертью. Оно побуждает их укорять щедрого Бога в том, что он якобы совершил много зла для людей. Священный Златоуст говорит: «Не ропщи, не малодушествуй, не негодуй; воздай благодарение Взявшему и, украсив отшедшего, препроводи его к Нему в светлой погребальной одежде. Если станешь роптать, то оскорбишь и умершего, и прогневаешь Взявшего, и повредишь самому себе; но если будешь благодарить, то и его украсишь, и прославишь Взявшего» [ [602] ].
602
Свт. Иоанн Златоуст. О Лазаре. Беседа 5. Ст. 2 // ПСТ. T. 1. Кн. 2. § 1019. С. 840.
Стенание, скорби, слезы, вырывание волос и тому подобное не приносят чести умершему, но «крайнее бесчестие». Честь для него — «священные песни и псалмопения, и добрая жизнь» со стороны провожающих его, поскольку отходящий в иную жизнь, если жил благочестиво, отойдя отсюда, отойдет с Ангелами, хотя бы и никого не было при его останках. А человек развратный, хотя бы целый город провожал его, не получит из того никакого плода» [ [603] ].
5. У святых отцов есть еще одно наставление для тех, кто встречает смерть не подобающим для христианина образом. Они говорят: «Неверующий, когда плачет и погружается в непомерную скорбь и печаль, поступает в соответствии со своим упованием». Для того, кто ничего не знает о Воскресении и «эту смерть почитает смертью», вполне естественно скорбеть и плакать безутешно. Ведь он думает, что умерший ушел и исчез навсегда! Но у верующего нет причины вести себя таким образом, иначе он будет непоследователен в своей вере [ [604] ].
603
Он же. Беседы на Евангелие святого Апостола Иоанна Богослова. Беседа 62. M., 1993. Кн. 1. § 348. С. 420.
604
Он же. Беседы на 1–е послание к Фессалоникийцам // ПСТ. Т. 11. Кн. 1. С. 430.
{стр. 247}
К тому же если христианин по–язычески встречает смерть, плача и рыдая, подобно не имеющим надежды на воскресение (1 Фес. 4, 13), то как он будет говорить неверным о бессмертии и Будущей Жизни? «Я стыжусь, — говорит святитель Иоанн Златоуст, — поверьте мне, и краснею, когда вижу, как на торжище толпы женщин бесчинствуют, рвут на себе волосы, ломают руки, царапают щеки, и притом — на глазах у язычников. Чего ни скажут они, чего не наговорят о нас? Это ли любомудрствующие о Воскресении? Должно быть, они; но дела их не согласуются с учением; на словах они рассуждают о Воскресении, а на деле поступают как не ожидающие его. Если бы они твердо убеждены были, что есть Воскресение, то не делали бы этого; если бы уверены были, что умерший отошел к лучшей жизни, то не плакали бы. Это и еще больше этого говорят неверные, слыша такой плач» [ [605] ].
605
Свт. Иоанн Златоуст. О Лазаре. Беседа 5. Ст. 2 // ПСТ. Т. 1. Кн. 2. § 1020. С. 841.
В другом случае тот же святой отец вопрошает: «Как станем мы говорить другому о бессмертии, как можем уверить в этом язычника, когда сами более его боимся и трепещем смерти?» Многие из эллинов, несмотря на то, что не имели никакого понятия о бессмертии, по смерти детей своих украшали себя венцами, облекались в белые одежды, чтобы приобрести настоящую славу» [ [606] ]. Ксенофонт, например, получил весть о гибели своего сына Грюла в битве при Мантинее в момент, когда приносил жертву богам. По обычаю язычников в час жертвоприношения он был в венке, но в знак скорби тотчас снял его, узнав о печальном событии. Когда же ему сообщили, что сын его пал смертью храбрых, он снова надел венок на голову. Говорят, что Ксенофонт не проронил ни од{стр. 248}ной слезы и лишь воскликнул: «Я знал, что сын мой смертен» [ [607] ].
606
Он же. Толкование на святого Матфея евангелиста. Беседа 31. § 375 // ПСТ. Т. 7. Кн. 1. С. 345.
607
Диоген Лаэрций. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. Кн. II, § 54–55. Подобные примеры упоминаются также Плутархом в философском послании «Утешение к супруге», где он попытался облегчить страдания жены, вызванные смертью их дочери Тимоксении. Этот текст Плутарха, хотя и исходит от язычника, содержит элементы христианского благочестия и христианского отношения к смерти.
6. Мы переживаем глубокое волнение, когда близкий человек угасает у нас на руках, подобно светильнику. Только что в нем теплился огонек жизни, и вот он умер, уста его сомкнулись, голос умолк. Еще большим трепетом охватывается наша душа в тот момент, когда мы предаем его в холодные объятия земли, прощаясь с ним со словами: земля еси, и в землю отидеши (Быт. 3, 19). Но христианин после победы Богочеловека над смертью знает очень хорошо, что смерть стала сном. Вглядываясь в лицо дорогого покойника и давая ему последнее целование, христианин уверен, что очи, которые он закрыл с такой нежной любовью, откроются вновь, чтобы увидеть новую действительность. И что уста, умолкнувшие и не отвечающие на вопросы близких, однажды нарушат молчание, чтобы сказать «добро пожаловать» провожавшим его сегодня, когда тех в свою очередь будут провожать в вечность другие. Если же и люди Ветхого Завета «столь мужественно встречали кончину» своих родных, то тем более так должны поступать мы, живущие во времена Нового Завета, «когда смерть есть одно только имя без значения… пристань, избавление от смятения и освобождение от житейских забот» [ [608] ]. Как не отчаиваемся и не волнуемся мы при виде спящего, зная, что он проснется, так должны относиться мы и к умершему. Не будем терзаться и отчаиваться, поскольку смерть — всего лишь более длительный сон, от него {стр. 249} родной человек пробудится к другой жизни, которую сейчас мы даже не можем вообразить.
608
Свт. Иоанн Златоуст. О статуях. Беседа 7. Ст. 1 // ПСТ. Т. 2. Кн. 1. § 91–92. С. 98.
7. Как говорят святые отцы, «над нынешними мертвы ми совершается великое таинство» — таинство «величайшей премудрости Божией», таинство «страшное и ужасное, но поистине достойное песнопений и радости». «Если, — говорит святитель Иоанн Златоуст, — царь призвал бы кого–нибудь из нас во дворец, должны ли остальные плакать? Конечно, нет. То же самое и со смертью нашего близкого. Приходят Ангелы — посланники Небесного Царя, чтобы призвать и сопроводить его туда, и ты плачешь? Это событие не надо оплакивать. Душа оставляет свое земное жилище и устремляется ко Господу и Владыке своему, а ты скорбишь? Но тогда должны мы скорбеть и при рождении младенца, поскольку дитя рождается из утробы своей матери на другой свет — освобождается от заключения. Так и благочестивая душа, с совестью благой и чистой оставляя тело, «сияет светло». Вообрази, в каком состоянии бывает душа, какое испытывает изумление в час своего отхода из мира, какое видит чудо, какую невыразимую радость чувствует» [ [609] ].
609
Свт. Иоанн Златоуст. На Деяния беседа 21. Ст. 3–4. Т. 9. Кн. 1. § 168.
Следовательно, не должно плакать об уходящих, но, напротив, нужно радоваться. Земледелец, видя, что посеянные семена не проклевываются, волнуется и боится за будущий урожай. Когда же уверится, что семя в земле умерло, радуется, так как смерть этого зерна — начало будущего урожая. Так и мы будем радоваться, когда тленный дом распадается, когда смертью «человек сеется» в землю. Потому что смерть, могила и тление — посев, который несравненно лучше материального посева. За севом материального семени следуют «смерти, труды, опасности, заботы». Сеяние же человека, то есть погребение его, если живем по воле Божией, сменят {стр. 250} «венцы и награды». За посевом семени следуют «тление и смерть», за смертью же и погребением человека — «нетление, бессмертие и бесчисленные блага» [ [610] ].
610
Свт. Иоанн Златоуст. На 1–е Послание к Коринфянам. Беседа 41. Ст. 4 // ПСТ. Т. 10. § 360. С. 429.
Таким образом, смерть, согласно богодухновенным отцам, является нашим переходом в другую, светлейшую жизнь, и поэтому мы должны встретить это событие с оптимизмом. Смерть — сон, но это и пробуждение для блаженства и Вечного Царства, где царит любовь Божия и где свет невечерний. «Благочестивый христианин, — говорит святой Макарий Египетский, — знает очень хорошо, что душа после смерти отправляется туда, где истинно верующие имеют небесную духовную храмину и ту нетленную славу, которая в День Воскресения созиждет и прославит и храмину тела» [ [611] ].
611
Преп. Макарий Египетский. Духовные беседы. Беседа 5. Ст. 16. С. 54.