Так было…(Тайны войны-2)
Шрифт:
Ефрейтор побрел назад и тут, возле детского лагеря, прекращенного в казарму, приметил в траве деревянного красного зайца с длинными ушами и смешной мордочкой. Игрушка была почти новая. Только на боку виднелась небольшая царапина. Карл рукавом отер с игрушки налипшую грязь. Зайца он подарит внучке. Вообще-то, конечно, Вилямцеку не повезло в России. Другие посылают вон какие посылки. Ефрейтор с завистью подумал о трофеях, которые достаются солдатам передовых частей. Но всё еще впереди. Пусть заяц будет его первым трофеем.
Вилямцек сунул в карман игрушку и пошел в штаб. После обеда он показал зайца Вилли. Вилли собирался прилечь отдохнуть. Он
— Смотри, Вилли, какой я подарок приготовил твоей дочери. Надо бы еще достать что-нибудь.
Оберштурмфюрер снисходительно посмотрел на тестя и усмехнулся.
— От таких подарков не разбогатеешь. Вот что надо дарить. Смотри, фати! — Вилли, когда они были одни, называл Карла папашей. Он сунул руку в карман и вытащил пригоршню золотых вещиц — пару колец, перстень, крестик на тонкой цепочке с распятием Христа и несколько бесформенных кусочков, похожих на зубы. — Вот что надо дарить, — повторил Гнивке. — Война несет нам богатства. Каждый солдат должен быть заинтересован в восточном походе. А помнишь, что я говорил на твоей свадьбе? Здесь, на славянских землях, будут раскачиваться немецкие колыбели. Скажешь, я не был прав? Разве ты, фати, откажешься поселиться здесь после войны? Фюрер даст тебе этот лесок, эту виллу и в придачу дюжину русских баб и мужиков, которые станут возделывать поля герра Вилямцека. Правда, неплохо? Мы идем по следам тевтонских рыцарей, расчищаем землю для Великогермании от всего, что мешает нам…
Вилли Гнивке почему-то вспомнил коммуниста Кюблера. Здорово его тогда сграбастали — все-таки упекли в кацет [2] , он получил свои «Нахт унд Небель» [3] …
Для оберштурмфюрера Гнивке славяне и коммунисты, так же как и евреи, были недочеловеками. Без видимой логической связи он оказал тестю:
— Их надо истреблять всех, как насекомых. — Вилли убрал в карман золото, внимательно посмотрел на тестя и добавил — Тебе пора, фати, входить в курс дела. Завтра я тебе кое-что покажу… Тогда тебе не захочется таскать в кармане этого зайца.
2
Концлагерь — KZ.
3
«Мрак и Туман», особый режим в фашистских концлагерях, направленный на уничтожение заключенных.
Оберштурмфюрер как-то странно рассмеялся.
Утром, когда садились в машины, Билли сказал официальным тоном:
— Ефрейтор Вилямцек, идите в машину, задание получите на месте.
— Яволь! — ответил Карл. Здесь никто не подозревал о его родственных отношениях с оберштурмфюрером Гнивке. Вилямцек не любил подчеркнуто холодного тона, которым говорил с ним Вилли на людях. Но приказ есть приказ. Ефрейтор послушно забрался в кузов.
Машины, раскачиваясь на ухабах, выбрались из леса, проехали по шоссе и снова свернули в лес. Метрах в двухстах от шоссе обогнали колонну поляков. Карл узнал их по квадратным конфедераткам и поношенной форме. Поляки шли под усиленной охраной немецких солдат.
Машины прошли дальше и остановились. Колонна поляков тоже остановилась в некотором отдалении. Часть солдат, вооруженных винтовками, оцепила лес, остальные прошли вперед, к большой куче глины. Когда подошли ближе, Вилямцек увидел
Командир батальона стоял рядом с Вилли. Они курили и наблюдали за казнью. Когда привели вторую партию, Вилли приказал:
— Ефрейтор Вилямцек, действуйте!
Карл задохнулся. Неужели Вилли хочет заставить его… От одной этой мысли его стало мутить.
— Но…
— Ефрейтор Вилямцек, выполняйте приказание! — Вилли отвернулся.
Обер-лейтенант зло посмотрел на Карла, готовый вмешаться.
Вилямцек дрожащей рукой отстегнул кобуру, вытащил пистолет. Он подошел к молодому поляку, крайнему справа. Пистолет ходил из стороны в сторону. Вилямцек словно в тумане видел затылок и загорелую, неестественно длинную шею человека, которого он должен был убить. Рядом, будто над ухом, раздались оглушительные выстрелы. Карл все еще медлил, он никак не мог навести пистолет.
— Ну!.. — донесся до него окрик зятя.
Вилямцек выстрелил. Поляк повалился на бок, повернулся, словно оглядываясь и пытаясь узнать, кто стрелял в него сзади. Вилямцек увидел бледное лицо, глаза, полные мучительного недоумения, страха, и руки, судорожно впившиеся в рыхлую землю. Тонкие пальцы его сжимались и разжимались.
Вилямцек плохо соображал, что происходит. Почему его поляк не упал в яму, как другие, почему глядит на него такими глазами и что кричит ему Вилли. А зять, подскочив к Карлу, орал:
— Стреляй еще, черт тебя побери!.. Стреляй, говорю!!
Вилямцек выстрелил еще раз и опять не попал. Вилли двумя выстрелами прикончил поляка, подтолкнул его носком сапога, и убитый медленно сполз по насыпи в яму. Обер-ефрейтор Штринк спрыгнул следом и принялся растаскивать трупы. Несколько солдат засыпали их сверху землей.
Карл все стоял с пистолетом в руке, потом отошел к дереву, и тут его вырвало. Оберлейтенант приказал ему идти к машинам. Карл сидел на подножке, прислонившись спиной к кабине, сидел, пока все не кончилось.
После бани все пошли обедать. Карл не смог проглотить ни куска. Только пил водку, пил много, как и другие. Стало как будто полегче… Его позвал к себе Вилли. Начал ругать его, говорил грубо и резко. До сознания Вилямцека доходили только обрывки фраз.
— Я не посмотрю, что ты мой родственник! — отчитывал Гнивке своего тестя. — Может быть, ты и курицу не сможешь зарезать? Германский солдат должен…
— Но я не могу, Вилли. Это очень страшно…
— Тогда иди подставляй голову под русские пули… Я не потерплю, чтобы меня подводили… Имей в виду, завтра мы едем на Украину. Чтобы этого больше не повторялось!
Вилямцек, покачиваясь, стоял перед Вилли. Его совсем развезло.
— Да ты пьян! Иди спать. — Вилли выпроводил тестя.
Наутро оберштурмфюрер выехал на Украину, в Киев. Он продолжал инспектировать зондеркоманды, созданные по приказу рейхсфюрера Гиммлера.
В Тосканской провинции, населенной наивными хитрецами, крестьяне говорят так: «Если сосед пригласил тебя в гости и обращается с тобой почтительнее, чем обычно, значит, он хочет надуть тебя или успел уже объегорить…»