Так говорил Каганович
Шрифт:
Когда звоню в дверь, она обычно интересуется: – Кто?
– А то знаете… – говорит она, когда я вхожу.
…Лазарь Моисеевич сидел на обычном месте у стены.
Только на сей раз ее затертость прикрывал кусок драпировочной ткани. Каганович на сей раз был в халате – серо- синем, с темным рисунком.
– Нормально, хорошо выглядите, – говорю ему.
– Вы молодо выглядите, вот так ничего вижу, совсем близко вижу. Молодо выглядите, – говорит он.
– Это быстро исправляется. Такой недостаток, который быстро проходит.
– Как жизнь? – спрашивает Каганович.
– Да ничего. Столько
– Что там на свете делается, расскажите.
Каганович уже давно никуда не выходит из квартиры. Только окно открывает в комнате иногда.
– Надо гулять хоть немного, – говорю ему.
– Опасно, – отвечает Мая Лазаревна. – Журналисты сразу набросятся.
– Давайте, я приду, с вами погуляю, а то вы сидите здесь, как монах.
– Только монах перебирает четки, а я шарики в голове, – отвечает Каганович.
– Видите, что пишут?
– Вы читали? – интересуется Каганович. Речь идет о публикации в «Аргументах и фактах» № 23 и ответе Кагановича в № 24.
«ПАМЯТЬ» КАГАНОВИЧА
Фрагменты воспоминаний верного соратника И. Сталина Л. Кагановича, который, как известно, никому не дает интервью.
Газета «Пульс Тушина», выходящая в Тушинском районе Москвы и известная своей «патриотической» направленностью, опубликовала интервью с одним из соратников Сталина Лазарем Кагановичем, 96 лет. Одной из главных затронутых в интервью тем был «еврейский вопрос». Оказалось, что взгляды Кагановича по этому вопросу фактически смыкаются с взглядами общества «Память».
«Евреи постоянно мутят воду, – сказал Каганович. – И постоянно баламутят народ. Вот и сегодня, в дни крушения государства, они в первых рядах застрельщиков беспорядка. До войны мы успешно преодолели пережитки еврейского буржуазного национализма, но когда война кончилась, они забыли, кто их спас от гитлеровского уничтожения… Мы повели наступление на космополитизм и прежде всего нанесли удар по еврейской интеллигенции как его главной носительнице».
В ответ на замечание интервьюировавшего его о том, что он сам по национальности вроде бы еврей, Каганович сказал: «Только по рождению. А вообще-то я никогда не чувствовал себя евреем – у меня совершенно иной склад ума и образ мыслей. Евреи склонны к анархии, а я люблю порядок».
«В «АиФ» № 23 был напечатан материал «Память» Кагановича». В редакцию поступило письмо:
«Я крайне удивлен; что уважаемая мною газета «Аргументы и факты» попалась на удочку клеветников и, не проверив факты, перепечатала из какой-то газетенки выдуманное, фальшивое, клеветническое «интервью», которого никогда не было. Каждый честный человек мог бы понять, что подобные шовинистические выдумки мне, который всегда был интернационалистом, приписать нельзя.
Я никому не отвечаю на все виды клеветы и впредь не буду заниматься опровержениями. Но в данном случае, поскольку эта клевета касается целого народа, я отступаю от своего правила.
Желаю Вашей газете, которую я выписываю со дня ее рождения, впредь не повторять
Л. М. Каганович. 12.06.1990 года»
– Достойно, – говорю я.
– Ну а что же, вступать с ними в большую развернутую полемику по этому вопросу? Не проверили версию о каком- то «Пульсе Тушина». А раньше было напечатано в газетке «Патриот России». Маленькая подпольная газетка. Большая статья.
Как это возникло? Знакомая бывшей жены моего сына. Плачет сейчас, говорит: – Меня заставили, редактор заставил. Дура я, мол, старая, у меня денег нет.
Ей заплатили. Заплатили и написали за меня, она подписала. Бывшая жена сына звонит ей и говорит: «Ты наврала!» Придумали ведь, надумали ловко, такое впечатление, что все правдиво, с толком. Гладкие вруны такие.
Каганович упомянул здесь о сыне. Считаю нужным пояснить. В 30-е годы Каганович один из влиятельнейших членов Политбюро, ближайший сподвижник Сталина. Живет в Кремле с женой и дочерью. Жена Кагановича Мария Марковна постоянно болела. Мая подросла, ей уже пятнадцать лет. Родители захотели взять из детского дома ребенка. К тому же, у многих высших руководителей страны в ту пору были приемные дети – у Сталина, Молотова, Ворошилова… Наверно, это тоже имело значение.
– Мая, – сказал отец дочери, – поезжай в детские дома, посмотри, может, тебе понравится какой-нибудь маленький мальчик, давай возьмем его, будем воспитывать.
Мая поехала с порученцем Кагановича Н. Г. Сусловым. В одном из детских домов приглянулся ей мальчик – беленький, голубоглазый. Он тоже сразу, с первых минут, привязался к Мае. Привезли его домой, в Кремль. Родители посмотрели: – Хороший мальчик, но кто же скажет, что он наш сын? Вот если бы черненький…
Пришлось Мае поехать еще раз. Выбрала черноволосого мальчика. Но его уже не привозили в Кремль, чтоб не травмировать, а только сфотографировали. Родители.посмотрели карточку – понравился. Привезли. Было в нем что-то восточное, похоже, узбекское. Подкидыш, на вид – годика два с половиной. Больше о нем ничего не было известно – кто он, от каких родителей… Но сам он себя называл почему-то Юрой Барановым. Стал Юрием Кагановичем.
Мальчик он был, что называется, трудный. И няньке, и учительнице доставалось от него. Но вырос, окончил военное училище. А дальше жизнь сложилась не совсем удачно. Трижды женился. Служил на Севере и в Читинской области. Умер очень рано – в сорок четыре года. Остались дочь и сын от разных жен.
Лазарь Моисеевич считал их собственными внуками и посылал им деньги из пенсии.
– Я думал, – продолжал Каганович, – отвечать на эти «Аргументы и факты» или не отвечать, а потом меня уговорили, что стоит ответить, составить такую штуку. О евреях. Мне приписывают, что я наговорил на них черт знает что. Это вранье, конечно.
– На вас уже столько собак повесили…
– Да, да. Но эта версия… Какая-то цель у нее была, я даже и не знаю. Нацепили, что вроде бы я о евреях плохо отзываюсь. В каждой нации есть хорошие люди и плохие люди. Нельзя же отрицать этого. Я никогда не захваливал евреев, с сионистами я боролся, боролся активно, решительно в свое время.