Так говорил Каганович
Шрифт:
– Трудно сказать, – говорит Каганович.
– Я считаю, что Хрущев.
– Он случайный человек, что именно он начал. Конечно, я думаю, что к этому времени что-то наступило. Черт его знает… После смерти Сталина надо было раскритиковать то, что было.
– Но так топтать собственного Учителя. На такое способен только иуда.
– Во, во, совершенно верно. Но не так, не так, как было. Верно. Не так, безусловно. Я пишу подробно. У меня есть черновые заметочки, как все произошло. Произошло очень сложно. Весь процесс шел очень сложно. Меня объявляют,
А Волкогонова читали? Он завуалированный словоблуд. Хитро пишет. Мастито. Я называю его «Нео-плут-арх»!
Я начал читать его книжку и записывать кое-что. Так и называю его: «Нео-плут-арх»! Ха-ха-ха! – смеется Каганович. Ему очень нравится прозвище Волкогонову, которое он придумал.
– Пять лет назад Волкогонов выпускал книги о том, как мы должны идти по ленинскому пути.
– Он сначала назвал книгу «Феномен Сталина». Хотел писать о Троцком «Демон революции», а сейчас повернулся на сто восемьдесят градусов. Восхваляет Троцкого. И решил писать о Ленине и его ошибках.
– Сейчас это модно.
– А почему бы не разоблачить его? Волкогонова, Нео-плут-арха.
– Есть статья Зимина. Я вам принесу.
– А о Сталине там есть? Наверно, побоялся. На него надо кого-то натравить. Хорошо, если Зимин серьезно выступит со статьей…,
– Он выступил. И ответ был. Я вам принесу.
– Очень интересно.
– Сталина изображают антисемистом. В свое время Крестинский пытался изобразить Ленина антисемистом – есть его письмо. Ленин критиковал меньшевиков, и среди них было много евреев, и на этом основании Крестинский…
– Крестинский? – удивляется Каганович. – Он был большевик. У Ленина есть замечательная фраза, которой я всегда гордился, что среди евреев пропорционально больше революционеров, чем среди других наций.
– А это так и есть.
– Так и есть. Нет, о Ленине нельзя говорить ни в коем случае, что он антисемист.
– А о Сталине? Был ли Сталин антисемитом?
– О Сталине я вам скажу следующее. Есть высказывания Сталина по этому вопросу – о том, что антисемитизм у нас уголовно наказуем. Сталин не был антисемистом. Но жизнь так сложилась, что его противники были евреи. Зиновьев, Каменев, Троцкий… Что ему оставалось делать, если почти все его враги – евреи?
Затем, он был политически и национально очень щепетилен и осторожен по характеру.
Я вам рассказываю интимное…
Я вам рассказываю интимное. Он щепетильно и настороженно относился к национальному вопросу. Но боялся Сталин того, что у евреев много мелкобуржуазных элементов, и они могут мешать движению. Но это не антисемитизм. Иногда появлялись отдельные моменты, но у него четкость была очень большая.
– Вы же работали с ним вместе столько лет!
– Но это единственный пример, – говорит дочь.
– Не единственный! – горячо возражает отец. – Мехлис
– Это в двадцатые годы, – поясняет Мая Лазаревна. – А потом уже…
– И потом – наркомов много, – говорю я. – Ванников…
– Ванников – он не был так близок, – говорит Каганович.
– Дымшиц держался, – добавляет Мая Лазаревна.
– Дымшиц к нему никакого отношения не имел. Он при нем не работал.
Сталин много раз со мной говорил: почему вы говорите мне «вы», а не ты? Я тебе буду говорить «ты». Давай за брудершафт! Выпили. Я продолжаю ему говорить «вы». Он говорит: Что же это такое? Выпили за брудершафт, а ты мне говоришь «вы»? Я говорю: А вы Ленину говорили «ты»? Он задумался. Нет, – говорит, – я ему говорил «вы». «А почему?» Не мог. Вот и я, – говорю, – не могу. – «Здорово ты меня посадил!» При людях разговор был.
– А он вам говорил «ты»?
– «Вы» тоже говорил.
– А называли его «товарищ Сталин»?
– Да. Он мне вначале говорил «ты», а потом, когда я ему продолжал говорить «вы», он мне начал говорить «вы». Я ему говорю: «Товарищ Сталин». Он вроде не слушает, я опять ему: «Товарищ Сталин». – Что тебе «товарищ Сталин»? – смеется.
– А где-то было написано, что ты его Кобой звал, – говорит дочь.
– Кобой я его никогда не звал. Ворошилов его звал Кобой иногда. А так ни Молотов, ни я, никто его Кобой не называл.
– Молотов говорил – иногда называл, – говорю я.
– Очень редко. Сталин иногда меня «Лазарь» звал. С Молотовым мы вначале были на «вы», а потом перешли на «ты».
– Я был свидетелем одного вашего телефонного разговора с Молотовым. Я сидел вот так возле Вячеслава Михайловича, а вы ему позвонили на праздник какой-то. И я помню – на «ты».
– Это неверно говорят, будто я с Молотовым был не в дружбе. Вранье это. Мы проводили пленумы ЦК, когда вместе работали секретарями ЦК, очень дружно работали. И всегда, когда я выносил на Оргбюро ЦК предложения, он меня поддерживал. Когда он пришел в Совнарком, а я стал министром путей сообщения, с тех пор ort всегда был на стороне Госплана.
Привожу запись из моего молотовского дневника.
…В отношениях Молотова с Маленковым и Кагановичем соблюдалась прежняя субординация.
– Вы не звонили Маленкову? – спросил я.
– Чего это я буду звонить? Обычно они мне всегда звонили! – ответил Молотов.
…Сегодня, в день 40-летия Победы, позвонил Каганович Молотову. Вот что отвечал ему Вячеслав Михайлович по телефону:
«Лазарь? Здравствуй, здравствуй. И я поздравляю. Как? Я не расслышал. Я очень глухой стал. Я плохо слышу. Да, это я понимаю, конечно. Спасибо. А я тебя поздравляю, потому что это наше общее дело – борьба за нашу армию, за наш народ, который побеждает.