Такая разная любовь
Шрифт:
Ей было очень одиноко. Так одиноко, что порой боль казалась почти нестерпимой. Глубоко задетая бессердечным поступком Кики, Примми все же скучала по ней, по ее веселости, суматошной безалаберности и постоянным сменам настроения. Теперь, когда Кики не было рядом, в жизни Примми появилась пугающая пустота.
Скучала она и по Джералдин. По ее спокойной рассудительности и уравновешенности. Если бы Джералдин по-прежнему делила квартиру с Примми, то вместе они без труда сумели бы найти подходящее жилье для себя и ребенка. Джералдин не стала бы возражать против шума и неудобств, которые создают дети. Джералдин могла бы помочь
Конечно, оставалась еще Артемис, и Примми ценила ее дружбу не меньше, чем дружбу Джералдин. Артемис звонила Примми каждый вечер и почти каждую неделю специально приезжала из Котсуолда, чтобы вместе пообедать. Но в последнее время в их отношениях постоянно чувствовалась напряженность, и высказанное или невысказанное слово «усыновление» звучало при каждой встрече и в каждом телефонном разговоре.
Ночь за ночью, не в силах заснуть от ломоты в костях, Примми раздумывала над тем, что могли бы дать ее ребенку Руперт и Артемис, и терзалась сомнениями. Возможно, ее желание самой воспитать малыша не что иное, как простой эгоизм? Может, она и в самом деле пренебрегает интересами своего ребенка?
Когда наступил декабрь и до рождения ребенка оставалось всего несколько недель, Артемис пригласила Примми встретить Рождество вместе с ней и Рупертом.
— Я не могу, Артемис. — В это мгновение ребенок толкнул ее с такой силой, что Примми согнулась от боли. — Мама все еще в больнице, и я хочу встретить Рождество с ней. И с папой, конечно.
— Будешь встречать Рождество в пальто? — мягко поинтересовалась Артемис.
Примми в отчаянии закусила губу: даже пальто уже не могло скрыть ее огромного живота.
— Конечно, я не против, если ты пойдешь на Рождество к Артемис, — заверил ее отец, когда Примми попыталась робко прощупать почву. — По правде сказать, дочка, для нас большое облегчение знать, что у тебя все путем. Повеселись от души за нас всех. Думаю, мы с мамой на этот раз просто забудем о Рождестве. А вот в будущем году мы уж точно попразднуем на славу, как в старое доброе время!
Рождество в Котсуолде встречали сугубо традиционно. Когда-то дом Артемис и Руперта был домом священника, и сейчас, чистенький, нарядно украшенный, с увитым лентами венком из остролиста на двери, он казался красивым, как пряничный домик. В просторном квадратном холле стояла огромная, до самого потолка, елка, увешанная сверкающими игрушками и гирляндами. Лабрадор, которого Примми в последний раз видела еще щенком, бросился со всех ног приветствовать гостью. В честь праздника у него на шее красовался алый бант, повязанный с небрежным изяществом.
Разговор вертелся в основном вокруг местных событий: возмущались, как много вреда приносят браконьеры, обсуждали победы, одержанные лучшими игроками в поло в этом году, оценивали шансы одного из приятелей Руперта — кандидата от консерваторов — занять место в парламенте на предстоящих выборах.
Это была не совсем та среда, к которой привыкла Примми, но здесь она чувствовала себя по-настоящему хорошо, впервые за долгие месяцы. Артемис так и сияла
На следующее утро они обменялись подарками, а затем Артемис поставила индейку в духовку и все отправились на утреннюю службу в маленькую нормандскую церковь, празднично украшенную, с горящими свечами и символическими яслями — колыбелью младенца Христа. По возвращении Примми помогла Артемис накрыть на стол, и вскоре, встреченные восторженным собачьим лаем, появились родители Руперта.
— А где встречает Рождество твоя мама? — спросила Примми немного позднее, когда Артемис выложила на смазанный маслом противень аппетитные свиные колбаски и принялась сворачивать в небольшие рулетики тонкие ломтики бекона.
— На борту океанского лайнера где-то в Вест-Индии. — Артемис разложила рулетики на противне рядом с колбасками. — Папа настоял на разводе, чтобы жениться на маленькой охотнице на богатых мужчин, с которой он теперь живет в Португалии, и мама тоже хочет во что бы то ни стало и как можно скорее найти себе мужа.
Голос Артемис звучал довольно уныло, и Примми смущенно заметила:
— Мне очень жаль, Артемис.
— Мне тоже, Примми, дорогая, но ничего не изменишь, и что толку переживать, особенно в Рождество? Ты когда-нибудь готовила хлебный соус?
Пока подруги вместе трудились на кухне, превосходящей своими размерами всю квартиру Примми в Кэтфорде, туда время от времени с бокалами хереса в руках заходили родители Руперта, чтобы перекинуться парой слов.
Руперт, никогда прежде не отличавшийся словоохотливостью, старался изо всех сил быть любезным с Примми, а Артемис казалась без памяти влюбленной в своего мужа. Пусть жизнь Джералдин и Примми разлетелась на множество хрупких осколков, да и любовная история Кики рано или поздно должна была обернуться сплошными бедами, зато брак Артемис оказался счастливым. Этой благополучной паре не хватало только одного — детей.
Напрямую эту деликатную тему никто не затрагивал, и все же она занимала мысли хозяев дома и их гостьи. На второй день Рождества утро выдалось солнечное, и все отправились на прогулку в ближайший лес.
В изящном голубом пальто, с рассыпавшимися по плечам золотистыми локонами, Артемис казалась необычно оживленной. На обратном пути, проходя мимо конюшни, она подхватила Примми под руку и шепнула:
— Я хочу познакомить тебя с Беном, Примми. Это один из рождественских подарков Руперта. Он просто прелесть. — В самом дальнем деннике стоял крошечный шетлендский пони. — Правда, он милый? Слов нет, какое чудо! — восхищенно проворковала Артемис.
Примми кивнула. Она хорошо понимала, зачем купили Бена и для чего Артемис и Руперт привели ее в конюшню и показали лошадку.
В такого пони мгновенно влюбился бы любой ребенок. И этот чудесный пони стоял и ждал своего маленького хозяина.
Вернувшись в свою обшарпанную квартиру в Кэтфорде, Примми так остро ощутила контраст между тем домом, который она могла предложить своему ребенку, и домом, который предлагала ему Артемис, что у нее мучительно сжалось сердце. Час за часом лежала она в постели, глядя в темноту, и отчаянно пыталась принять самое трудное в своей жизни решение. Наконец, когда небо уже начало светлеть, Примми выбралась из постели и позвонила Артемис.