Такая разная любовь
Шрифт:
— Мне нравится эта песня. — Тед Дав, старательно измерив кухонную полку и пространство на стене, сделал пометку на обоях, отступил на шаг и сунул карандаш за ухо. — Она такая спокойная и естественная.
Примми прислушалась к песне. Это был «Мыс Кинтайр» в исполнении «Уингз».
— Да, — отозвалась она. — Мне всегда нравился Пол Маккартни. Подростком я была настоящей поклонницей «Битлз».
— Правда? — Плотник принялся рыться в потрепанной сумке с инструментами. — А я в свое время с ума сходил от Фрэнки Лейна.
Примми улыбнулась и налила кипяток в заранее согретый чайник.
Тед вынул из сумки
— Моя покойная жена заваривала чай так же, как вы, — заметил он, глядя на чайник в руках у Примми. — Теперь предпочитают чай в пакетиках.
Тед Дав нисколько не походил на вдовца. Его безукоризненно выглаженная рубашка выглядела чистой и аккуратной. Должно быть, он живет с подружкой, решила Примми.
При знакомстве Тед произвел на нее приятное впечатление: он держался довольно дружелюбно, но вежливо, без излишней фамильярности. Признаться, Примми испытала огромное облегчение — она нашла его визитную карточку в витрине кондитерской и ровно ничего о нем не знала.
— Ты уж давай поосторожней, дочка. Смотри в оба, кого подряжаешь, — предупредил отец, когда Примми сообщила ему, что наняла плотника. — Что, если он окажется мошенником?
Примми и сама мучилась сомнениями, но расценки на карточке показались ей вполне приемлемыми, и она решила рискнуть. Когда Примми позвонила плотнику и он пришел, чтобы осмотреть кухню и оценить объем работ, она окончательно убедилась в том, что бояться нечего. Во-первых, его внешность внушала доверие, а во-вторых, он держался безупречно.
Плотник не стал расхаживать по кухне, озабоченно качая головой, цокая языком и приговаривая, что работа слишком трудная и плату придется повысить. Он и не думал флиртовать с Примми, что избавило ее от неизбежного в подобных случаях чувства неловкости. Он просто объявил, сколько времени займет работа, и поинтересовался, когда хозяйка хотела бы начать. Самое поразительное, что и в дальнейшем он не разочаровал Примми. Дав явился утром в назначенное время, коренастый и крепкий, словно боксер, одетый в клетчатую рубашку с короткими рукавами и выгоревшие вельветовые брюки, безупречно аккуратный и подтянутый.
Отпустив замечание по поводу милой старомодной манеры Примми заваривать чай, он без лишних слов тут же вернулся к работе. Казалось, ему вполне достаточно общества включенного радиоприемника.
Пока отец смотрел бильярд по телевизору в гостиной, Примми гладила белье. Она специально взяла на работе три дня отпуска, чтобы побыть дома, пока будут устанавливать мебель, но тут ей неожиданно пришло в голову, что это вовсе не обязательно.
— О чем задумалась? — спросил отец, когда Клифф Торберн загнал синий шар в среднюю лузу.
— Я подумала, что могла бы и не брать на работе три свободных дня, и сразу вспомнила, что мы так и не обсудили, как проведем отпуск в этом году. Куда бы ты хотел отправиться, папа? Хочешь снова поехать на недельку в Уистебл, как в прошлом году?
— Мне везде хорошо, дочка, ты же знаешь. А как ты? Не хочешь прокатиться куда-нибудь с подружками по работе, повидать мир и все такое?
— Все мои подруги по работе замужем, у них семьи. — Примми криво усмехнулась. Ее слова прозвучали так, словно на работе у нее полным-полно замужних подруг, а между тем штат компании «Перрет и Мей, импорт и экспорт» насчитывал всего пять человек, не считая Примми. Она
Примми аккуратно сложила только что выглаженную наволочку. Наверное, только в юности завязывается такая крепкая, сильная и страстная дружба, как у них четверых. Теперь Примми даже представить себе не могла ничего подобного. Когда-то она думала, что подруги детства останутся с ней навсегда, что их дружба будет длиться вечно. Но жизнь все расставила по своим местам, и по причинам в одних случаях понятным, а в других — вызывающим горькое недоумение от былой дружбы осталась всего лишь тень.
Взять, к примеру, Джералдин. Примми принялась гладить отцовскую пижаму, раздумывая над загадочным поведением подруги. Переехав в Париж, Джералдин решительно оборвала все прежние связи. Она присылала Примми открытки на день рождения и на Рождество, но всегда без обратного адреса, так что ответить ей было невозможно. Почему? Ведь Примми ни разу в жизни не сказала ей ни одного резкого слова. И все же Джералдин отгородилась от нее так же безоглядно и бесповоротно, как от Кики.
Примми так ничего и не поняла, Артемис тоже терялась в догадках.
«Я, как и ты, получила от нее всего лишь пару открыток, — призналась она. — Может быть, она хочет, чтобы ничто не напоминало ей о прошлом, о ее жизни с Френсисом? Они с Кики живут теперь в Америке, если верить статье в журнале, которую я недавно прочитала в парикмахерской. Похоже, она там довольно популярна. Почти как Глория Гейнор».
Кики завоевала известность и в Великобритании. С кухни отчетливо доносились звуки радио, шло «Шоу Джимми Янга», и это означало, что скоро начнет петь Кики Лейн. Даже ее ранние записи «Белое платье, серебряные туфли» и «Сумерки любви» до сих пор постоянно звучали в эфире. Каждый раз, слыша их, Примми думала о Джералдин. С каким чувством получает она свою часть гонорара, выплачиваемую ей за авторство?
Конечно, может быть, с годами горечь обиды притупилась и ненависть к Кики осталась в прошлом. Десять месяцев назад в колонке светских сплетен Примми видела фотографию Джералдин. Потрясающе элегантная, в открытом вечернем платье, она держала под руку одного из французских министров. А неделю назад в другой газете появилась еще одна фотография: Джералдин на приеме во французском посольстве в Лондоне, а ее спутник — Андре Барр, один из крупнейших европейских промышленников.
Судя по фотографиям, Джералдин вращалась в самых высших кругах, и Примми от всей души желала ей счастья.
Если Джералдин совсем не давала о себе знать, ограничиваясь лишь поздравительными открытками, то Кики одно время звонила Примми.
«Привет, — коротко здоровалась она, разбудив Примми посреди ночи: разница во времени между Великобританией и Америкой Кики не заботила. — Как ты там, Примми? Как у тебя дела?»
Обычно там, откуда она звонила, бывало довольно шумно: слышались взрывы смеха, музыка, звон бокалов. Примми честно пыталась прогнать остатки сна, чтобы разговор с Кики получился осмысленным, но даже когда ей удавалось встряхнуться, это оказывалось совершенно бесполезным, поскольку Кики чаще всего бывала изрядно пьяна или, как втайне подозревала Примми, накачана наркотиками, так что толкового разговора все равно не выходило.