Такой была подводная война
Шрифт:
— Всем вниз!-приказывает Мор, чтобы при необходимости лодка могла немедленно погрузиться. Вахтенные один за другим проваливаются в люк, пользуясь при спуске лишь поручнями крутого трапа. Мор один остается на мостике и продолжает внимательно следить за противником. Внутри лодки все в напряженном ожидании. Командир, готовый в последний момент также прыгнуть вниз, стоит над самым рубочным люком.
Если эсминец обнаружит намерение пойти на таран, откроет огонь или начнет шарить прожектором, Мор тотчас же исчезнет с мостика и прикажет срочно погрузиться.
Прежде всего надо отвернуть с курса эсминца, чтобы исключить возможность столкновения. В противном случае именно в момент погружения может произойти катастрофа. Каждый метр в сторону от курса эсминца-достижение.
Дело решают сейчас буквально секунды.
— Почему же лодка все еще не отворачивает в сторону после перекладки руля на борт?-теряет терпение Мор. Рука его до боли сжимает край крышки люка. Эсминец тоже не меняет курса.
— Есть право на борт!-докладывает в этот момент рулевой из рубки.
— Неужели прошло так мало времени?-поражается Мор.
В каких-нибудь 300 метрах от носа эсминца до, казалось бы, неминуемого момента столкновения подводная лодка начинает разворачиваться на корабль. Она поворачивает еще больше и все ближе подвигается к противнику. Неужели эсминец все еще ничего не замечает? Ведь стоит ему немного повернуть по ветру, и подводная лодка мгновенно будет смята, уничтожена.
«U–124» еще больше поворачивает на эсминец, который сейчас оказался чуть слева по носу.
Лодка циркулирует быстрее. Hoc «U–124» нацелен сейчас точно на эсминец противника. Мор прикидывает: дистанция примерно 200 метров. Эсминец по-прежнему следует своим курсом и… корабли расходятся.
Теперь с эсминца могут только открыть огонь, но уже есть время погрузиться и избежать тарана.
— Прямо руля!
Противник, имевший, сам того не подозревая, все возможности уничтожить лодку, уже уходит. Теперь можно оставаться на поверхности и продолжать удерживать контакт с конвоем. Эсминец действительно, ничего не замечая, проходит мимо почти рядом с немецкой подводной лодкой.
«И как это англичане не видят омываемого белой пеной носа лодки?-внутренне торжествуя, поражается Мор.-Не замечают бурлящих валов воды, расходящихся по обе стороны лодки, когда нос ее зарывается в набегающую волну! Волны взлетают вверх, ударяются о рубку и широко, словно полотнища флага, расходятся за кормой лодки. Неужели из-за шума собственных машин они не улавливают постороннего гула, столь типичного для дизелей немецкой подводной лодки, которые работают сейчас особенно громко? Разве не бросается им в глаза остающийся надолго заметным светящийся кильватерный след лодки?»
Всего в каких-нибудь 150 метрах английский эсминец на большой скорости проходит почти борт о борт мимо «U–124» и скрывается в темноте за ее кормой. Мор все же успевает хорошо рассмотреть эсминец. Теперь можно попытаться снова атаковать противника.
— Есть прямо руля!-докладывает рулевой.
— Что?-удивляется Мор.-Разве прошло так мало времени?
И действительно, с момента отдачи команды прошло всего несколько секунд. Мор склоняется над люком.
— Вахту на мостик!-приказывает командир.
— Вахту на мостик!-репетует рулевой.
Вахтенные и без повторения поняли команду и, взбираясь по крутому трапу, один за другим спешат на мостик.
Бум! Взрыв глубинной бомбы заставляет вздрогнуть Мора и поднимающихся на мостик вахтенных. Сейчас они уже наверху и с недоумением поглядывают на своего командира.
Бум!.. Бум!.. Бум!.. Один за другим раздаются двадцать взрывов. Видимо, на эсминце все-таки заметили кильватерный след лодки и начали сбрасывать глубинные бомбы, полагая, что лодка ушла под воду перед эсминцем.
Лишь много позднее, когда стал известен принцип действия английского радиолокатора, удалось найти объяснение происшедшему. А дело заключалось в следующем.
Англичане действительно обнаружили подводную лодку радиолокатором и на большой скорости поспешили по направлению к ней, фактически не видя ее на поверхности из-за плохой погоды. Когда же эсминец сблизился с лодкой на расстояние 800 метров, сигналы на экране радиолокатора исчезли. Пройдя это расстояние и не обнаружив лодку, с эсминца стали сбрасывать глубинные бомбы вслепую, полагая, что лодка погрузилась. Сыграло роль и то, что на поверхности был виден кильватерный след лодки.
Мор снова вышел на курс конвоя, чтобы еще раз попытаться выйти в атаку. Эсминец между тем отошел и уже не прикрывал транспортов с кормовых курсовых углов, поэтому казалось, что именно сейчас можно было рассчитывать на удачу.
Снова доносятся один за другим взрывы десяти глубинных бомб, но теперь еще дальше от лодки. По-видимому, томми нервничают и действуют наобум, желая отогнать немецкие лодки, присутствие которых они «чуют».
Англичане понимают, что в темноте за ними следит враг и что нападение может произойти в любой момент. Доносятся еще четыре взрыва, и затем наступает тишина. «U–124» продолжает идти вперед…
Но где же танкер, ускользнувший от лодки в прошлый раз? Куда девались другие транспорты? Видимость очень плохая. Но у каждой медали, как говорится, есть и обратная сторона… Ведь не так давно командиру казалось удачей, что в это время видимость была крайне малой.
— Эсминцы по корме!-докладывает сигнальщик. В первый момент, когда он указал направление, Мор ровно ничего не мог разобрать. Впрочем, нет! Вот они!
Больше чутьем, чем зрительно, замечает командир далеко за кормой лодки два движущихся силуэта эсминцев, очертания которых постепенно становятся все яснее. По приказанию Мора вахта оставляет мостик. Сам командир, прежде чем спуститься, еще раз все взвешивает и решает, как лучше поступить. Ему очень не хотелось бы уходить под воду: это фактически означало бы отказ от попытки добиться в течение этой ночи успеха.