Тактика космического выживания

Аникин Алексей

— Суоня, боюсь, что даже Хеля тут нам не помощник, — покачал головой Инкви, — проблема не только механического плана, хотя я не уверена, что мы сможем восстановить даже механику… ты же чувствуешь, как и я, своим псионным даром — Долорес не просто робот, она живая, по-своему.

— Да, Инкви, ты прав. Это меня смущает. Я могу работать с живым существом, но Долорес это что-то необычное. Между живым и механическим, точнее, и то и то одновременно. Не знаю, что тут можно сделать. — согласилась Суон.

— Все в порядке, я еще вполне функциональна, — произнесло то, что осталось от Долорес неестественно механическим голосом с сильными помехами, — Примитивные биотики не смогли бы ничего сделать мне. Все было под контролем.

— Блин,

Дори! Ты стала настоящей «спартанкой»! Даже полумертвая заявляешь, что все норм и ползешь в бой с оторванными ногами, — засмеялся Инкви, — видела бы ты себя со стороны, без слез не взглянешь. Ты была на волоске от гибели, это факт. Примитивные или не очень, но тебе крупно повезло, что ты вообще еще можешь говорить сейчас с нами.

— Действительно, все выглядит очень и очень плохо. Критически плохо. И самое страшное, мы не знаем, как тебе помочь, — поддержала Суон, — у тебя самой есть какие-то идеи на этот счет?

Долорес несколько секунд не издавала ни звука.

— Анализируя ситуацию, делаю вывод, что есть только один метод восстановления моего экзоскелета, — помолчав, заговорила она, — я не хотела прибегать к этому методу, но выхода нет. В нынешнем состоянии я практически бесполезна, признаю правоту ваших выводов.

— Так, это уже что-то, — сказала Суон, — что нужно сделать?

— Нужно отнести меня на мой корабельный модуль, «Стрекозу», — проскрипела Долорес. — Он находится на внешней стороне Усмирителя, который вы называете «Тень». Рефлексируя мои высказывания и рассуждения, сообщаю вам, что не имела намерения предоставлять вам информацию о нем, чтобы избежать утечки данных. В перспективе это может негативно повлиять на результат моей миссии.

— Не беспокойся, Дори! — махнул тонкой ручкой Инкви, забавно подмигнув, — все будет между нами, девочками! Только ты, я, Суоня и Сметанка. Чисто девчачья вечеринка, понимаешь, о чем я? Отнесем куда надо, и все, секретики.

— Девчачья, ахах!.. Блин, Инкви, до сих пор не привыкну что ты выглядишь не как двухметровый судья-штурмовик! — рассмеялась Суон, — Оке, тогда потащу Долорес я, раз ты теперь такой, как есть. Такой милый и красивый, что тяжести таскать тебе совсем не к лицу. Пойдем по внешней стороне Тени — меньше внимания привлечем, да и путь короче будет.

— Здесь должны быть традиционные для биотиков слова благодарности, — сказала Долорес, — я обозначу локацию на ваших комлинках.

Не долго думая, Суон и Инкви облачились в скафандры и отправились в путь, не забыв включить магнитные ботинки. Сметанка радостно резвилась рядом с ними, то и дело совершая микро-прыжки своим «фазовым шагом», появляясь то тут, то там. Она чувствовала себя совершенно свободно в условиях открытого космоса, и даже скафандр или какая-либо другая защита не была ей нужна.

— Только посмотри на нее, какая непосредственность, какая невинность! — сказал Инкви, — иногда я думаю, когда человеки поубивают друг друга и наконец вымрут, кошкадемоны создадут свой новый мировой порядок. Они будут точно лучше, чем мы.

— Почему ты так уверен, что лучше? — спросила Суон, неся на себе останки Долорес. — Не говоря уже о вероятном вымирании. Конечно, вполне может и вымрут, они, то есть мы, хорошо стараемся в этом направлении.

— Никаких сомнений. Ты посмотри на нас. Как бы сказал мой господин Сен, каждая человеческая тварь пытается наебать другую, и так постоянно, на каждом шагу. А если не наебать, так уебать. Для своей выгоды, или просто так. Много ведь не надо, просто кому-то чего-то захотелось, и привет. Даже вон, бессмертные элиты, которые считаются лучшими представителями человечества, точно так же наебывают и убивают. Вся эта история с Красной Богиней и «Кровавым Марсом» тому подтверждение. Просто она всплыла, а сколько еще скрыто? Никто не знает! — сказал Инкви, — Да и мне

ли тебе что-то объяснять? Ты, как и я, хлебнула из этой волшебной чаши мнимого могущества и вдоволь насмотрелась на круговорот дерьма внутри человеческого общества за все эти десятки лет. Разве я не права?

— Послушай, Инкви. Твои чувства я понимаю, но мне кажется ты утрируешь. Жизнь тлен, это я могу подтвердить без лишних рассуждений. Но блин, не все кругом блевотина и дерьмо. Вспомни Найрунга — разве он не принял достойную смерть, ради блага других людей, своих боевых товарищей из флота? Не ради личной выгоды, заметь. — возразила Суон. — И сам ты, как будто в противоречие своим теперешним словам, с реальным риском погибнуть, отправился отбивать «Гекату».

— Найрунг лапочка, а Скорп пидор! — решительно заявил Инкви, — Это исключение, и к тому же теперь мертвое исключение. Вообще мне «Спарта» именно этим и понравилась. Ну то есть, у них как бы есть это стремление, изменить систему. Сколько я не видела за свою долгую жизнь, кругом одно и то же. Все ясно и понятно. Запертые во Внутреннем космосе, жрем друг друга, и так до полного логического конца. Да ты посмотри на нас с тобой. Ведь в нас же есть часть той великой силы, что и в элитах. И что, мы что-то великое сделали, соразмерно возможностям? Да нихрена. Просто и незамысловато абсолютно нихрена. Точно так же живем, жрем, испражняемся, ищем свою выгоду.

— Не, ну ты прям лезешь совсем в глобалистику. Ты еще спроси, в чем смысл жизни. Смешно. Субъективность человеческого существования такова, что он должен заботиться о своей безопасности, еде, комфорте, искать лучшие условия. Не мы сами так нас создали. Так есть. А то, что мы с тобой морально страдаем… ну ты прикинь, а ведь есть люди обычные, не обладающие и десятой частью наших возможностей. Есть даже люди, которых, например, взяли в рабство, убили на глазах всех друзей и потом самих запихали в биореактор и сделали из них маленькую такую красную капсулку с «Кровавым Марсом». Такое сравнение тебе на ум не приходило? — опять возразила Суон.

Сама того не замечая, она сейчас как будто бы оправдывала существующую систему жизни, хотя умом понимала, что ни в каких оправданиях эта система точно не нуждается.

Они шли по поверхности древней станции, а вокруг них мерцала далекими холодными звездами бесконечная пустота, и они чувствовали себя невообразимо крошечными и незначительными.

— Ты тоже сейчас утрируешь. Сравни ещё нас с Дори без ног. Это смешно, — серьезно сказал Инкви. — ну есть у нас эта сила, и что, легче что ли? Ну я вот, воевал всю жизнь, по флотам прыгал, допрыгался до «Спарты». Берси вон свою правду двигает, все воюет за мир во всем мире и великое спасение, и ему норм. А ты что? Лечила всех, кто нуждался в помощи, или кто по твоему мнению был достоин помощи, не зная даже каков в действительности этот человек и что он совершил, или совершит в будущем. Правильно говорю? Ну да, не убивала, как мы. По крайней мере, не столько убивала. Но ты подумай, это же ты не для кого-то благо делала. И даже не в общем смысле какое-то принципиальное такое абстрактное благо. Все это ты делала для себя, чтобы доказать самой себе свое право продолжать существование в этом гнилом жадном мире. Ну скажи, что не так, я прям жду.

— А я и не возражаю насчет этого, тут ты полностью прав. Все именно так, как ты сказал, — ответила Суон, — но что прикажешь делать? Суициднуться по тихой грусти и прекратить влачить свое жалкое существование? Так себе идея, впрочем, как и обратное. Честно, я не знаю, что делать. Делаю что-то, использую свои возможности, раз они у меня есть, и я просто это могу. Что будет, то будет. Иллюзий хороших исходов я не жду уде давно. Да и не надо все это, на самом деле. Нам не избежать ограниченности человеческой жизни, остается только принять ее. Или нет. Все равно, иного мы не знаем.