Талант
Шрифт:
– Хороший, только средний. У меня старший брат и две младшие сестры-близняшки. Настоящие ангелочки. Еще были бы они спокойнее и тише.
– Мечтать не вредно, – хихикнула Жанна.
– Есть такое, – хмыкнул Милано. – Но хочется.
Вечер продолжился, в ход пошли истории и байки времен обучения в академии. После ресторана Жанна и Лео отправились гулять. Наверное, со стороны он выглядели забавно – высокая девушка и низкий парень, но Милано это совсем не волновало.
Освященный электрическими фонарями центральный парк создавал особую атмосферу. Атмосферу,
Уж слишком навязчиво они демонстрировали свое мастерство и протягивали потертые шляпы.
«Если вы гуляете с дамой по парку в такое время, то у вас точно есть пара лишних су, а то и франк!» – читалось в их взглядах.
– Странный памятник, никогда его не понимал, – задумчиво сказал Милано, старательно игнорируя жалостливо играющего скрипача. – Могли бы изобразить первого консула в компании получше.
Памятников одному из основателей Республики было поставлено много. Когда объединенная армия государств-победительниц вошла в столицу, большую их часть снесли. Произошло это всего лишь спустя десять лет после смерти прославленного генерала.
Потом была реставрация монархии, возрождение республики, установление диктатуры, снова реставрация, снова возрождение…
Памятники сносили и восстанавливали. Обычно бунтующая толпа, реже – воцарившиеся власти. Но этот памятник первому консулу никто не трогал. Здесь он был изображен за секунду до своей гибели.
Маленький человечек в генеральском мундире сидит за столом и работает с бумагами, а за его спиной возвышается жуткая фигура в бесформенном балахоне с длинным ножом в руке.
От композиции веяло холодом и какой-то жутью. Как будто скульптор хотел не увековечить главу государства, а показать всесилие малефиков.
– Художественный замысел, – улыбнувшись, сказала Жанна. – Проще говоря, скульптор хотел угодить всем. Республиканцы довольны, что памятник никто не трогает. Монархисты восхищаются выбранным моментом. Анархистов привлекает общий смысл.
– В итоге получается что-то несуразное, – хмыкнул Милано.
– Зато памятник стоит уже сто лет, а половину скульптур грядущей выставки снесут через месяц после ее закрытия.
– Вот только на самом деле все было совсем не так. Никакого ножа и удара в спину, только заряд темной энергии… Хотя ты, наверное, права. Что-то в этом есть, – признал Лео.
– Дядя тоже не любит эту статую. Постоянно на нее ворчит, – улыбнулась Жанна.
– Можно сказать, что для бюро это личное, – сказал Леонардо, вспоминая произошедший несколько часов назад случай. – Мы предупреждали, кричали, взывали, но никто не верил нам. Дескать, нас только вчера создали, ничего мы не понимаем. Возможно, если бы нас послушали, консул остался бы жив. И страна бы не покатилась по наклонной.
– Возможно, – просто сказала Жанна. – Но это стало уроком для всех.
– Вряд ли его кто-то выучил, – пожав плечами, сказал Леонардо. – Ладно, хватит о грустном. Был у нас в академии такой случай…
Они гуляли еще несколько часов, обсуждали всякие глупости, шутили и смеялись.
– В первый раз вижу, чтобы ты пришел на работу с такой довольной рожей, салага, – вместо приветствия сказал Мишель Граммон. – Неужто ты навестил коллег мадам Марго?
– Нет, просто хорошо отдохнул, – как можно спокойнее сказал Леонардо.
Он не сомневался, что старший следователь будет не рад, если узнает с кем он вчера провел вечер. Мягко говоря.
«Цепи, гиря, водная гладь. И никаких следов!» – именно таким был бы исход этой ситуации по мнению Леонардо.
Поэтому младший следователь подготовился, был готов к любому вопросу. К счастью, это оказалось бессмысленным.
– Ладно, салага, пока ты работоспособен, это не мое дело. Тем более сейчас у нас есть дело, – сказал Мишель и с нехорошей ухмылкой добавил: – Вернее, у тебя. Нам нужна информация по графу.
– Мы снова едем к Жан-Жаку? Мне придется отрабатывать прошлый долг? – сделал предположение Милано, опускаясь на стул.
– Мысль, конечно, интересная, но бесперспективная. Я уже у него был, он ничего не знает. Но очень хочет тебя увидеть. Прямо жаждет.
– Обязательно его навещу. Когда-нибудь потом, – искренне пообещал Леонардо.
– Правильно, навести потом, – невозмутимо сказал Мишель. – Сейчас ты направишься в «Алый плащ».
– Серьезно? Комиссия расследует это дело. Нам прямо запретили в него лезть, – изумился Лео.
Мишель поморщился.
– Плевать на Бастона. Нам нужна информация. Понял меня?
– Я следователь бюро надзора и у меня есть серебряный значок, – деланно-грозно сказал Милано. – Именно так отвечать, если будут задавать неудобные вопросы?
– Немножко поработать с интонациями, но в целом верно. От гостей толку нет, так что с этими шевалье тебе дело иметь не придется. Опрашивай персонал.
– Весь? – ужаснулся Леонардо.
– Нет, такой наглости нам не простят. Хватит пары человек. В идеале, это должны быть сотрудник обнаруживший труп и дежурный администратор. Последнего опроси особенно внимательно. Они не самые важные птицы в этом курятнике, но знают больше, чем положено.
– И это хватит? – недоверчиво спросил Милано. – Всего пара свидетелей?
– Нет, не хватит. Но если начнем полномасштабные следственные действия, РКК не спустит этого с рук. Затаскают по инстанциям. А так даже если и узнают, то закроют глаза.
Младший следователь скривился.
– Звучит как горячечный бред.
– Привыкай, салага, – рассмеялся Мишель. – Мы смеемся над бестолковостью полиции и их попытками спихнуть на нас свою работу, а они нас ненавидят и «теряют» наши запросы. С комиссией такая же ситуация – они нас презирают и ждут удобного момента, чтобы вставить палки в колеса. Попадемся, будут больно бить по пальцам. И не только по ним. И не только по нашим.