Талисман Империи

Григорьянц Георгий Рубенович

– Божественный Август, твое тело стремится достичь совершенства! – Агриппа был поражен.

Жена Августа Ливия, властная и самоуверенная, с горделиво приподнятым подбородком, иронично прокомментировала:

– Чудеса случаются с теми, кто меньше всего в них верит.

Август обвел взглядом соратников, укоризненно посмотрел на жену, кивнул лекарю, чтобы вышел, и когда Муса покинул спальню, изрек:

– Да, я не был болен! Все это время думал о благе Рима, его могуществе и влиянии. Что может быть важнее?! Хочу, чтобы народ благоденствовал, забыл беды гражданской войны, поверил в мое обожествление. Власть бессильна, если не опирается на доверие народа. Но как заставить

всех верить мне, убедить, что Империя всесильна?!

Потеряв дар речи, Меценат и Агриппа, в растерянных чувствах, стояли, разинув рты. Август, снова взглянув на амулет, спросил Агриппу:

– Откуда эта вещь?

– В походе конницей командовал Тигрис, сын убитого Антонием армянского царя. Дал он.

– Если и есть на свете место, где происходят чудеса, то это Армения. – Октавиан степенно прошелся по залу и проницательно посмотрел на присутствующих: – Нужно событие, из ряда вон выходящее, которое возвеличит меня до уровня Юлия Цезаря, а может быть, и бога. Я не завоеватель, как мой приемный отец Цезарь или великий Помпей. Боги не наделили меня даром полководца, но я хочу расширить империю, заставить склониться перед Римом весь обитаемый мир. Без войны. Мир и согласие предпочитаю войне и кровопролитию. Народы получат справедливость, как мы это понимаем.

Преисполненный решимости вселить уверенность в своих соратников и со страстным желанием властвовать, он, подавляя гипнотическим взглядом их инстинктивное сопротивление, добавил:

– Вы, друзья и жена, должны помочь мне внушить народу идею вечного мира. Я хочу взобраться на сияющую вершину совершенства, чтобы мне, абсолютно несвободному человеку, открылось, как войти в Историю мудрым и великим.

Возвеличение императора теперь стало заботой приближенных. Они задумались, но ничего путного не приходило на ум.

– Император! – неуверенно начал Агриппа, пытаясь угадать желание друга. – Тебя возвысит лишь расширение границ Римского государства. Без войны территории на Рейне, Дунае, в Испании не завоевать…

Август, слишком осторожный, чтобы пускаться на такие авантюры, когда армия не готова, а казна пуста, жестом прервал его:

– Впредь не называйте меня «император» или «консул», не хочу быть даже господином. Вполне достаточно именоваться «принцепс».

Он уже десять лет единолично правил в Риме, избегая упоминание об открытой монархии и маскируя диктатуру под республику. Принцепс – первенствующий в сенате, равный среди равных, которому всего лишь первому предоставляется слово на заседаниях; он, как и каждый сенатор, работает над укреплением римского могущества.

Меценат воскликнул:

– Принцепс, есть идея! Нужно окрылить поэтов, чтобы они воспылали желанием славить тебя в стихах и одах. Нет! Мы пойдем дальше – возродим крупные жанры: трагедию и эпос!

Ливия, более практичная, чем все остальные, зная все уловки мужа, контролируя его врачей и слуг, как главный советник предложила:

– Тебе, Август, следует возвести новый храм или алтарь, на котором можно изобразить Италию в виде кормящей матери, окруженной пышной растительностью и пасущимися животными. Дай повод народу говорить о твоем величии и милосердии, о возрождении и благоденствии нации.

– Хорошая идея! – Август подошел к жене и, нежно поцеловав, удовлетворенно заглянул ей в глаза: – Ты проницательна, как всегда. Пусть скульптор изобразит покоренные народы, трепещущие перед величием возрожденного Рима! – Он обвел взглядом друзей. – Но этого мало! Подобно Гесиоду я возвещаю: «Истинно велик тот человек, который сумел овладеть своим временем».

Предание говорило, что однажды греческий

поэт Гесиод, участвуя в стихотворном состязании с самим Гомером, был назван победителем. Ему отдали предпочтение лишь потому, что он повествовал о земледелии и мире, а не о войнах и побоищах, как Гомер. Август, ощущающий непрочность своего режима, хотел внушить народу Италии, уставшему от хаоса, проскрипций и войн, что он тот, кто несет приумножение территории, рост численности населения, подъем мощи Империи, военные победы и политическое влияние. Весь мир будет вечно платить Риму дань, присылая зерно, вино, масло, лошадей и рабов. Но как поднять патриотический дух римлян, которые все еще не верят в надежность его нескончаемой и абсолютной власти?

– Идите, друзья, поразмышляйте, мне надо посоветоваться с богами.

Все вышли, задержался Агриппа:

– Принцепс, я взял в плен вождя туарегов. Он произнес странную фразу: «Пусть сначала армяне отдадут Риму Палладиум, потом мы вернем лазер».

– Что?! – Август изменился в лице, брови сдвинулись к переносице, веки напряглись, взгляд стал тяжелым, но, быстро овладев собой, сказал: – Ну, ладно, иди!

Глава 3

Храм Весты – сооружение круглой формы из белого мрамора с колоннами в коринфском стиле, стоял на Форуме. Веста, богиня-покровительница домашнего очага, самая уважаемая из богинь, поклялась сохранять девственность, и верховный бог Юпитер повелел почитать ее повсеместно, принося дары в первую очередь. Внутри святилища горел Священный огонь – символ вечности Рима. Под каменным полом храма был устроен тайник, в котором хранилась самая важная римская реликвия – Палладиум. Считалось, что пока эта небольшая деревянная статуя в Риме, город не может пасть или быть завоеван варварами.

Дверь открылась, и в святилище вошел, оставив за порогом ликторов⁵, император Август. Консулы и императоры, в отличии от простых граждан, могли входить внутрь любого храма и, принося богатые жертвы, узнавать грядущее. Одетые во все белое шесть жриц-весталок, которые постоянно поддерживали огонь в этом святилище, проводя ритуалы, посвященные Весте, низко поклонились.

– Что хочет узнать император? – осторожно задала вопрос главная жрица великая весталка Клавдия.

– Впредь называй меня принцепс. Я желаю знать, надежно ли защищен Рим от нашествий варваров? – Император бросил на нее тяжелый взгляд.

Клавдию передернуло, но, справившись с волнением, она сказала:

– Ты получишь ответ богини – небесной покровительницы Рима.

Одна из весталок протянула Августу вино в черном глиняном сосуде с ручкой и узким горлом, другая – красный сосуд с маслом.

– Принеси жертву священному огню, и ты получишь откровение.

Жертвоприношение огню – это возлияние вина и масла. Император стал лить вино в огонь. Пламя стало ярче. Затем он плеснул масло, и пламя ослепительно вспыхнуло, сноп искр, взметнувшись высоко вверх и озарив святилище, вылетел в отверстие в крыше.

– Божественное слияние! – восторженно воскликнула одна из молоденьких жриц. – Богиня благоволит тебе!

Клавдия с упреком посмотрела на нее, но, увидев скептическое лицо Августа, опустила глаза. Ни одна искра не коснулась тоги правителя. Разочарованный Август произнес:

– Мы с великой жрицей помолимся доброй богине. Идите, милые.

Пять весталок ушли, а император, пройдясь вокруг очага, в упор посмотрел на главную жрицу.

– Сегодня у меня день глубокого уныния. Хочу спросить тебя о священной реликвии – Палладиуме.