Талисман любви
Шрифт:
– Ты можешь заехать к нам на этой неделе? – спросила Мэй Дженни. – В «Брайдалбарн»? Я хотела бы показать тебе наши места, соблазнить тебя позволить нам продавать твои изделия. И моя тетя, и Тобин с удовольствием повидали бы тебя снова.
– «Брайдалбарн»? Я бы с превеликой радостью! – Дженни на секунду оторвала взгляд от поля и одарила Мэй сияющей улыбкой.
– Отлично.
Сирена прозвучала, шайба была вброшена, и свисток судьи оповестил о начале третьего периода. Бостон получил шайбу, Рэй передал Мартину, и – бамц! Мартин выиграл свой хет-трик. Мэй кричала во всю глотку, когда
– Ты слышишь? – Дженни схватила Мэй за руку, когда толпа принялась скандировать «Мэй, Мэй!».
– О, нет! – Мэй засмеялась и покраснела, когда ее имя зазвучало все громче.
Она спрятала голову, но толпа все равно продолжала выкрикивать ее имя, превратив его в ритмичный рефрен:
«Мэй, Мэй Картье…»
– Ты покорила их!
– Не могу поверить этому… после того, как они называли меня в прошлом месяце, – промолвила Мэй.
Она надеялась, что Тобин смотрит в этот момент телевизор.
Зрители не умолкали, а Мартин забил невероятную шестую шайбу, от которой у всех захватило дух.
– Поверь же!
На сей раз, проезжая мимо их ложи, Мартин поклонился им, и Мэй с Дженни ответили на его поклон. Дженни держала ее за руку, приглашая в настоящую, насыщенную до краев эмоциями жизнь жены хоккеиста НХЛ. Она подумала о своих родителях и как они реагировали бы на все это, если бы могли видеть ее теперь. Потом на какое-то мгновение мелькнула мысль о Серже. Интересно, удалось ли ему посмотреть игру из тюрьмы, гордился ли он своим сыном?
Мэй смотрела на лед, следила за игрой в последние оставшиеся минуты, но ее взгляд вольно и невольно возвращался к следу, оставленному на пластиглазе губами Мартина. И ей хотелось, чтобы все, что она имела в этот момент, знакомое и новое, продолжалось вечно.
Глава 12
День выдался холодный и пасмурный, снег припорошил поля и крыши по всей округе. Надев старые кожаные ботинки и видавшую виды куртку, Мэй показывала Дженни свои владения. Была уже середина ноября, и невольно заговорили о приближающихся каникулах, традициях, своих родителях и родителях мужей.
– Расскажи мне о Серже, – попросила Мэй.
– Ох уж этот Серж. Очень он сложный человек.
– Ты хорошо его знала?
– В детстве. Он обожал Мартина и сразу же признал в сыне его удивительный талант. Он готов был тренировать его с утра до ночи, и часто мы с Рэем присоединялись к ним. Для Мартина он был кумиром.
– Правда?
– Да. Все было так хорошо, пока Серж жил дома, и регулярно ездил играть в Монреаль. Но потом он заключил контракт с «Мэйпл Ливз», и очень скоро все изменилось. Сначала произошло то нападение на Мартина, а затем Серж и Агнес разошлись, и после этого Серж уже никогда больше не вернулся домой.
– Но Мартин не был ни в чем виноват, – задумчиво проговорила Мэй, вспоминая о своих отношениях с отцом Кайли.
Получается, из-за проблем родителей дети всегда страдали больше всего.
– Конечно, нет. Но Мартин не верил этому. Он начал играть в хоккей резче, мстительно, словно пытался таким образом вернуть отца. Он заставлял Рэя тренироваться вместе с ним, а Агнес тренировала их обоих на льду нашего озера…
– И Серж пропустил все это.
– Не слишком сочувствуй Сержу. Он стал знаменитостью еще тогда, когда хоккеисты не пользовались такой уж особой популярностью. Между сезонами Серж проживал по высшему разряду в Лос-Анджелесе, Лас-Вегасе, мы часто видели в журналах его фотографии, на которых он обнимался с красотками всех мастей. Он возвратился в жизнь Мартина только тогда, когда Мартин покинул дом и сам стал играть в НХЛ.
– Как только Мартин вышел из-под крыла Агнес.
– Точно. Хотя Серж всегда оставался легендой Лак-Верта. Малышня боготворила его… и как великого игрока, а потом как отца такого сына, как Мартин.
– Мартин никогда не говорит о нем, – сказала Мэй, мысленно уносясь назад в лето, к тем ужасным ночам, когда Мартин спал на диване. – Только однажды.
– Да, я знаю, – согласилась Дженни. – Мартин вычеркнул его из своей жизни в тот день, когда умерла Натали.
– Интересно, может ли кто-то и вправду вычеркнуть из своей жизни отца, – тихо и задумчиво произнесла Мэй. – Даже если он думает, что страстно желает этого.
Осмотр «Брайдалбарн» продолжался. Мэй не могла избавиться от желания увидеть все глазами Дженни и жалела, что ее гостья не приехала раньше, когда все цвело, травы, цветы и даже старые белые розы, и можно было показать ей все в самом лучшем виде.
Они зашли внутрь сарая, который осенью украшали толстые вязанки восковницы и паслена горько-сладкого. Яркие, шишковатые тыквы и крючковатые кабачки рядами лежали на полках. Совы спали, устроившись на стропилах, прячась в тень от холодного белого света, проникающего через окна в крыше.
Тобин, заканчивающая разговор с новой клиенткой, поглядела на них со своего места.
– Ох, я сразу затосковала по своему дому в Канаде. Я чувствую запах леса, – сказала Дженни, приветственно помахав Тобин. – Как у вас тепло. Надо же, ведь снаружи совсем холодно, видно, у вас отличные обогреватели.
– Это наша самая большая статья расхода, – призналась Мэй. – Мы обогреваем это большущее помещение всю зиму.
– Мартин, должно быть, чувствует здесь себя совсем как дома, – заметила Дженни.
– Надеюсь.
Проходя по огромному помещению, Дженни касалась серебристых стен сарая и потускневших от времени медных крюков, рассматривала полы из широких досок, обнаружила отверстие в стене, которым пользовались совы, когда прилетали и улетали. Тобин, которая относила стопку конвертов из манильской бумаги, направилась к ним и они встретились у лестницы на чердак.
– Я видела вас по телевизору, на играх, – сказала Тобин, – но хорошо, что мы увиделись сейчас.
– И я рада вас видеть. – Дженни наклонилась, чтобы обнять Тобин.