Талисман отчаянных
Шрифт:
– Господин Видаль-Пеликорн точно передает все события, и я подпишусь под каждым его словом, – подтвердил Лотарь. – Мне совершенно непонятно, по какой причине арестован князь Морозини, которого присутствующий здесь господин Видаль-Пеликорн лично отвез на вокзал в Лозанну. Этот вопрос я уже задавал капитану Вердо, который вел сначала это непростое дело.
– Всему свое время. На данном этапе у нас есть письменное свидетельство, которое мы не можем не принять во внимание.
– А разбой в моем доме не стоит вашего внимания? Дайте себе труд дойти до моего дома и посмотрите,
– А кто вам сказал, что убийца только один?
На этот раз следователь перегнул палку, как любила говорить План-Крепен. Адальбер тут же потерял самообладание.
– Мне кажется, вы нас просто провоцируете! – повысил он голос, не скрывая возмущения. – Если вы не понимаете, то мы с удовольствием познакомим вас с мадемуазель Водре-Шомар и госпожой маркизой де Соммьер, родной тетей князя Морозини. Достаточно увидеть простреленное плечо мадемуазель и распухшее, покрытое синяками, лицо маркизы. Вы можете расспросить слуг…
– Домашняя прислуга – ненадежный свидетель, что здесь, что у князя Морозини в Венеции. Кто станет свидетельствовать против своего хозяина?
– Значит, достойным свидетелем, по вашему мнению, может быть только отъявленный проходимец? У меня есть другое предложение. Позвоните в Париж на набережную Орфевр, попросите главного комиссара Пьера Ланглуа и внимательно выслушайте, что он вам скажет.
– Незачем вмешивать в наши дела Париж!
– Ах, вот как? – с издевкой в голосе произнес Адальбер. – А вы все-таки поинтересуйтесь мнением господина Ланглуа. Вы, наверно, забыли, что совсем недавно один из лучших людей комиссара, инспектор Соважоль, был убит, и убили его в Понтарлье? Ланглуа незамедлительно прилетел сюда на самолете, и никто ему не сказал, что не стоит вмешивать Париж в здешние дела. Мой вам совет: позвоните и поставьте его в известность. Иначе я сделаю это сам и буду очень удивлен, если до конца дня у вас не случатся неприятности. Господин главный комиссар может запросто связаться и с министром внутренних дел.
– На вашем месте я бы лучше помолчал!
– Нет! Вы позвоните, позвоните! Тогда и поговорим!
Капитан Вердо, с возрастающим беспокойством следивший за «трассирующими пулями» и не слишком понимая, что ему делать, счел, что настал подходящий момент, чтобы вмешаться.
– Господин судебный следователь, – начал он очень вежливо, – насколько мне известно, вы работаете в правоохранительных органах Безансона совсем недавно…
– Что не мешает мне быть контуазцем, глубоко привязанным к родным местам и к исполнению служебного долга.
– Вы еще молоды и не до конца вникли в наш уклад, в наши взгляды.
– Правосудие едино для всех уголков Франции, но мы здесь находимся в двух шагах от границы и поэтому должны быть особенно бдительны. Я ведь знаю, что Морозини совсем недавно находился под арестом в Ивердоне по обвинению в убийстве…
Следователь начал перебирать листки у себя на столе, взял один и закончил:
– Вот, нашел! По обвинению в убийстве Георга Ольже, который был найден
– Комиссар Шульцис принес князю Морозини свои извинения и вернул ему свободу. Убийцей был молодой священник. На его сутану многие обратили внимание.
– А что, Морозини не мог переодеться?
– Рост убийцы не превышал метра шестидесяти, рост князя Морозини метр восемьдесят.
Воцарилось молчание. Помолчав, Гондри со вздохом произнес:
– Час поздний, господа. Встретимся завтра утром в десять часов.
– С удовольствием. Вы отпустите Морозини?
– Вашего драгоценного князя? – переспросил следователь с пренебрежительной улыбкой. – Возможно, да… А может быть, и нет. Мне надо подумать. До встречи, господа!
Адальбер и Лотарь вышли из кабинета судебного следователя. Они уже садились в автомобиль, собираясь возвращаться домой, когда к ним подошел весьма озабоченный Вердо.
– Вы едете ужинать домой?
– А что мы можем сделать еще, приятель? Разве что пойти в кино, но сегодня что-то не хочется.
– У меня есть предложение получше. Поедемте ужинать ко мне. Жена вас ждет, она кое-что нам приготовила. Ей бы очень хотелось посидеть и побеседовать с вами. А своих домашних вы предупредите по телефону.
– Не знаю, понравится ли это нашему следователю.
– А какое он имеет отношение к моему дому? Не беспокойтесь, он остановился и столуется у супрефекта. Госпожа Вердо у себя в доме полная хозяйка, и она вам приготовила…
От вздоха Адальбера могла взлететь на воздух крыша.
– Стыдно предаваться чревоугодию, когда Морозини…
– Да как вы могли подумать? Его что, на хлебе и воде держат? Он ест то же, что и мы. И его товарищ по заключению тоже.
– Какой еще товарищ по заключению? – удивился Лотарь.
– Мелкий воришка, куроцап Машю. Он у нас завсегдатай.
– Как это? – не понял Адальбер.
– Да очень просто: отсидит свой срок, мы его отпускаем, а через неделю или две он опять у нас. Зимой вообще сразу возвращается: выйдет, украдет курицу, принесет жене на кухню и обратно в свою клетушку.
Все рассмеялись.
– И вы ему позволяете? А ваши подчиненные не возражают?
– Против Машю? Да что вы! Во-первых, каждый у себя в доме хозяин, а во-вторых, Югетт его обожает, как, впрочем, все другие хозяйки тоже. У Машю золотые руки, сделает, что ни попросишь! Настоящее сокровище. И мне кажется, он к нашей семье привязался. Сегодня Югетт побалует всех нас всякими лакомствами. Одна беда, что господин Морозини будет ими наслаждаться в обществе Машю.
– И власти терпят подобные попустительства?
– Власти здесь мы, – отозвался Вердо, не без величественности поведя плечами.
– И все-таки я позвоню завтра с утра пораньше в Париж, – пробурчал Адальбер. – Мне кажется, здесь в первую очередь занимаются покойным Мишелем Легро, а о поисках пока еще живой План-Крепен и не думают! А как долго она останется в живых, никому не известно.
– Не подумайте, что я забыл о мадемуазель, – произнес капитан, помрачнев. – Уверен, что со дня на день вы получите письмо с предложением выкупа.