Талисман «Паучья лапка»
Шрифт:
— Да… — Он зачесал голову. — И не оставишь. Все одно или он за дураком увяжется или тот без него не пойдет.
Сейчас Добрый Шкелет был больше похож на живого, чем в тот день, когда вылез на белый свет из пещеры. Подобранные в Избушке вещи хоть и не сделали из него человека, зато теперь он очень похож на него. Кости скрылись под сапогами, плащом и кольчугой. Череп был защищен шлемом, но вот лицо… Что делать с лицом?
— Тряпку сюда. Любую. — скомандовал Избор. Он снял с Шкелета шлем и виток за витком замотал последние остававшиеся на виду
— Не обижайся, приятель. Так всем будет лучше….
Слава Богу, его еще помнили.
Пока трое дружинников медленно отступали под его неспешными шагами, шестеро остальных мучительно быстро закрывали городские ворота. Дружинники, оставшиеся по эту сторону ворот ткнулись в них спинами, побледнели, но выставили копья. Не доводя дела до драки, Масленников остановился.
— Здорово, ребята. Пройти бы нам.
— Не пустим тебя, Гаврила — с мужеством обреченных отозвался один из них.
Гаврила смерил его взглядом и пренебрежительно, хотя и по-доброму улыбнулся…Он поднял свой страшный кулак и кашлянул в него. От его улыбки стражники попытались вжаться в стену.
— Ну, тогда хоть десятника позовите.
Десятник с первого взгляда тоже узнал гостя и схватился за меч. Уловив в этом команду, стражники с отчаянными лицами сделали шаг вперед. Тогда и Избор тоже схватился за меч. Гаврила не обратил на это никакого внимания
— Уймись и орлов своих уйми… Мне к князю надо…
Десятник меч не вынул, но ответил нахально.
— А он тебя звал?
— Нет.
— Нужен ты ему…
Гаврила оттолкнул стражников, прошел между выставленных копий, колупнул ворота пальцем.
— Рассержусь — задумчиво сказал Масленников — Вспотею… Ты ведь знаешь, я и в закрытые ворота войду. А тебе потом за новые век не расплатиться… Открывай по-хорошему. Князь мне нужен…
….Они шли по коридору за мальчишкой, что вел их к князю. Гаврила чуть приотстал и кося глазом в сторону отрока зашептал в Изборово ухо.
— Ты в наш разговор не лезь. Промеж нас всякое было. И он меня бил, и я в долгу не оставался.
— Ты на князя руку поднимал? — с сомнением спросил Избор.
— Руку… — усмехнулся Гаврила и тут же стал серьезным. — Ты на счет руки помни… Смотри чего лишнего не сболтни.
Они прошли мимо здоровенных воинов, устроившихся перед дверями. Мальчишка кивнул им, и те распахнули перед ними двери в зал.
В палатах было весело. Плясали скоморохи, сновала расторопная челядь. Внимания на них сперва не обратили. Было время осмотреться. Они отвесили поясные поклоны и огляделись.
Князь жил не плохо. Богато жил. Он сидел во главе. За длинным столом, уставленным едой сидело человек пятнадцать, и сквозь гул голосов то и дело слышался серебряный звон. Кубки с вином то и дело встречались и в воздухе гремели здравицы князю и княгине. Избор знал его, этот звон. Это был звук достатка и знатности, слыша который радовались и люди и Боги. Глиняные кружки
Князь заметил их.
— А! Гаврила! Давненько ты к нам не захаживал.
— Давненько, князь.
Круторог сошел с возвышения, на котором сидел и обошел вокруг них… В своей изодранной одежде они не были похожи на пировавших у стола воинов. За спиной у тех, кто сидел был трехдневный пир, а за их спинами была дорога и схватка.
— Кого привел?
Гаврила коснулся плеча Избора.
— Это Избор. Воин.
— Вижу, что не ворона — насмешливо откликнулся Круторог. Он присмотрелся к нему, быстрым взглядом осмотрел оружие.
— Меч в Константинополе покупал? У Рашида-оружейника?
Избор усмехнулся. В мечах князь разбирался, только вот откуда ему знать, что взял его он у поляниц..
— Что ты, князь… Покупать… У меня твоей казны нет, что бы мечи у Рашида-оружейника покупать. Отбил меч-то. А сделал его точно Рашид.
Князь понимающе кивнул — такому молодцу да покупать?
— Ну что, молодцы? Дело пытаете, аль от дела лытаете?
— Конечно дело, князь.
— Не то время, что бы о делах разговаривать. Садитесь. Попируйте. Отдохните с дороги, а потом и поговорим…
От князя пахло вином, свежим хлебом и медом. Избор почувствовал голод, но сдержал глаза, норовившие пробежаться по столу. Если сесть за него, то встать раньше, чем пару дней вряд ли удастся. А Ханукка за это время… За столом загомонили. Князь повернулся, было, но Гаврила остановил его
— Погоди, князь. Пропусти этот кубок. Дело у нас больно срочное.
— Что, и двух дней не терпит?
Гаврила покачал головой.
— И двух часов…
— Раз так — пошли отсюда..
Он кивнул в направлении стола, где прямо через стол целовались два дружинника.
— Третий день гуляют. Поговорить толком не дадут.
Они прошли в дверь, что была прорублена за креслом. Дверь отсекла шум и запахи еды. Свежий воздух лился в комнату из двух настежь распахнутых окошек. Он раскачивал насколько клеток с птицами. Избор присмотрелся — какую это живность пригрел князь, но это оказались грачи да вороны. Стены завешены шкурами и коврами. У одного из окон стоял столик с тавлеями и кресло. Круторог сел в него.
— О князе Владимире не спрашиваю — его богатыри у меня уже три дня сидят. О здоровье тоже — тебя бревном не задавишь. Что нужно?
— Корабль твой нужен. Летучий.
В лице князя произошла легкая перемена.
— Корабль? — задумчиво сказал Круторог — Да еще и летучий?
Он замолчал, глядя почему-то не на них, а в окно.
— Так нету его у меня…
— Есть, князь. — Как мог спокойно сказал Гаврила.
— Нету!
— Есть!. Ты пойми, княже, не для себя прошу. Для дела. Дочь Черниговского князя к булгарам везут, к хазарскому кагану…
Князь встал с кресла, словно освободился от тяжести. Брови его поднялись вверх, под шапку.