Талисман власти

Перемолотов Владимир Васильевич

— Разве мы не увидим, как этот богатырь расправиться с чудовищем? — спросил Гаврила не веря в то, что кто-то решиться ответить утвердительно.

— Или оно с ним, — добавил Избор.

— Конечно же нет.

— Это что, одно из этих странных правил?

— Конечно же да. То, что там происходит, видит только боярин Кочетыга, тот, что на сосне.

Он показал пальцем вперед и вверх. Там, на верхушке сосны, опершись ногами о толстый сук, стоял человек.

— Зачем такие сложности? Куда как проще было бы устроить так, что бы все все видели.

Исин

никак не мог взять в толк, зачем нужно делать плохо, когда можно сделать хорошо. Сераслан объяснил ему как мог:

— Все просто, дело в том, что чудовище набрасывается на первого, кого увидит. А если оно увидит сразу всех, то оно набросится на всех сразу. Будет свалка…

— Это было бы славно, — воодушевился Исин. Сераслан с плохо скрытым недоумением посмотрел на хазарина

— Ты думаешь? — с сомнением в голосе произнес он. — Что же, может быть ты и прав… Не дай Бог, конечно. Только тут дело в другом.

— Князю вашему своих людей жалко? — предположил сзади Избор.

— Тут своих нет, сплошь чужие, да и никого ему не жалко, — ответил волхв. — Другое дело, что тут в свалке не разберешься, кто его убьет. Одному кому-то повезет, так потом склока будет — чьих рук это дело. А так все честно. Или зять или покойник…

С той стороны, куда гоголем умчался богатырь, послышался железный грохот, словно одна куча железного лома наехала на другую.

— Проклятье! — Возбужденно выкрикнул Гаврила, — неужели ничего нельзя сделать?

Он крепко стиснул кулак и в досаде так крепко стукнул по крышке кибитки, что проломил в ней дыру. Треск ломающегося у него за спиной дерева отвлек Сераслана, чутко вслушивавшегося в шум начавшейся схватки.

Услышав за своей спиной хруст, он резво соскочил на землю, не забыв прихватить загадочный ящик. Гаврила опомнился. Увидев, что натворил, он слегка смутился.

— Извини, хозяин. Душа разыгралась. Не сдержался.

Но волхву дела не было до извинений. Держа ящик на вытянутых руках, он осматривал его так, словно оттуда собиралась вылезти змея. Избору показалось, что руки его дрожат, и что волхв малость струхнул.

— Похоже, ты боишься своего ящика больше чем чудовища, — сказал Избор пытаясь как-то разрядить обстановку.

— Больше чудовища я теперь боюсь вашего друга, — проговорил Сераслан и вытер вспотевший лоб.

— Экий кулачище наел…

— Угораздило вот родиться с крепкими кулаками, — рассеянно ответил Масленников всем существом своим стремясь туда, где в эту минуту гремел бой и лилась кровь.

— Если их совать куда попало, так Род их назад заберет.

Гаврила не обратил на его слова никакого внимания, ибо как раз в этот момент с сосны донеслось:

— Второй по жребию — пошел!

От группы людей, стоявших у поворота с громким хохотом отделился второй воин столь же богатырского вида и, конь, набирая скорость, понес его за стену деревьев. Едва он скрылся за зеленой завесой листьев, как оттуда выскочил конь первого пытавшего сегодня удачу.

Конь мчался словно камень, вылетевший из пращи. Кто-то

из пеших латников бросился наперерез, рассчитывая, видно на то, что теперь-то уж первому номеру конь не понадобиться, но конь шарахнулся в сторону и едва не сбив человека, промчался мимо кибитки. Шагов через 20 с него соскочило седло и он, неприлично взвизгнув, взбрыкнул задними ногами и умчался в лес.

Из-за поворота вновь раздался железный грохот, но уже ближе. Грохот прогремел коротко и перешел в тоскливый вой, от которого по спинам у людей пробежали мурашки. С резкими криками взлетели с деревьев дятлы и неясыти и закружились над высокими деревьями. Гаврила поднял голову.

Среди стаи беспорядочно метавшихся птиц появился яркий блик. Словно солнце отразилось от подвешенного в небе зеркала. Блеск возник неожиданно, потом пропал, потом вновь появился. На какое-то неуловимое мгновение он застыл в самой верхней точке своего подъема и соскользнул вниз. В тот короткий момент, когда он висел неподвижно все, кто смотрел вверх поняли, что это пускает с такой высоты такие веселые зайчики. Поняли и неприятно удивились своему открытию.

Это был меч! Скорее всего, тот самый, которым второй номер пытался поспорить с чудовищем.

Сераслан побледнел, закусил губу.

— Убью! — выдохнул он. — Князю развлечение, а сколько народу понапрасну гибнет!

Похоже, что меч над деревьями увидели не только они. Зрелище было настолько неожиданным, что все замерли. Вид подброшенного в воздух меча сам по себе был не мрачен и не страшен, но каждый из тех, кто видел его смог домыслить, что там произошло и люди осознав свое бессилие, бросились кто куда.

Страх захватывал душу за душой. Люди бросали оружие, сталкивались друг с другом, и вскоре лесная дорога оказалась устланной копьями и мечами и боевыми рукавицами.

— Так, так, так, — пробормотал Сераслан. Он вновь стал спокоен и холоден. — Вот и до нас черед дошел… Дожили, значит до светлого дня… Дождались праздничка.

Он без суеты, не обращая внимания на окружающих, легкими движениями вожжей продвигал повозку вперед.

— Третий по жребию пошел! — скомандовал с сосны боярин, но третий номер, даже если бы и хотел выйти на встречу чудовищу не успел бы этого сделать. Похоже было, что чудовище само горело желанием встретится с ним и спешило ему на встречу.

— Четвертый, пятый, — орал Кочетыга, но его уже никто не слушал. Никто кроме Сераслана не обращал на него внимания. Каждый остался наедине со своими страхами и заботился только о себе.

— Что гласят правила? — проорал в ухо волхву Исин. Он уже достал свой меч.

— Какие тут правила? — выругался Сераслан. — Каждый сам за себя…

— Ага! — радостно заорал хазарин. — Вот я его сейчас!

Ни Избор, ни Гаврила, завороженные всеобщим бегством не успели остановить хазарина. Его конь громадным скачком выскочил вперед, оставив позади тележку волхва и большую часть бестолково метавшихся людей. Сераслан погрозил хазарской спине кулаком и крикнул: