Talk to me (Поговори со мной)

Evelyn_Lovebridge

Сейчас все как в тумане… победа, и все люди в замке… Мы с родителями там тоже были, жались в каком-то углу, словно нам там было вовсе не место. Может, и правда не место? Но после начался какой-то кошмар… Визенгамот… Родители тех, кого я знал, загремели в Азкабан так быстро, что мы и оглянуться не успели. На нас иски посыпались со всех сторон, даже Поттер не сумел это остановить, хотя пытался, я знаю: не в его стиле забывать доброту, пусть даже от жены Пожирателя Смерти. Чтобы скрыться от этого ужаса, вскоре после окончания Хогвартса я пошел работать в Мракоборческий отдел. С моими навыками окклюменции и наследием зельевара, оставленным крестным, меня приняли с распростертыми объятиями. Ты спросишь: «Почему именно туда?». Наверное, боялся, что явление Темного Лорда повторится, а я не смогу сделать ничего,

чтобы этому помешать. Пропадал там дни и ночи, потому что репортеры из «Ежедневного Пророка» буквально дежурили у Мэнора, чтобы выспросить все, выведать… Я никогда не представлял, насколько дорого быть обвиняемым! Только лучшие адвокаты, огромные пожертвования в пользу бедняков, грязнокровок, ущемленных или еще там кого… А размеры компенсаций! Я знал, что мы богаты, но и подумать не мог, что у нас есть ТАКОЕ количество денег!

С последнего заседания суда я ушел с осознанием того, что в хранилище теперь останется жалкая горстка в семьсот тридцать два галлеона пять сиклей и два кната. Еще пять галлеонов лежало у меня в кармане. Но я наконец-то был свободен от всего и так счастлив, что думал, будто из этого можно сделать прежнее состояние. Отец сказал, что можно… – Драко резко останавливается и долго молчит, но потом все же продолжает: – Только не из этого, а из моей милой мордашки, ведь «какая девочка-аристократка не мечтает выйти замуж за Драко Малфоя?»! И родители стали активно искать мне благосостоятельную невестушку, желательно чистокровную.

А пока… Знаешь, сколько благотворительных организаций обкрадываются своими управляющими? Ответ: до хрена! Если есть мозги, то провернуть это не сложно. А если все еще и думают, что вы бесконечно богаты, то проще вдвойне. Никому и в голову не придет, что якобы свои денежки, потраченные на открытие детского дома, вытащены из фонда помощи исчезающим животным, да и дорогущее колье с бриллиантами куплено за счет тех же средств.

Но год назад мне представили Асторию. Ну, как представили… Вообще-то, мы были знакомы в школе. На шестом курсе раз переспали. Я тогда был на пределе из-за дурацких попыток убийства Дамблдора, и нужно было хоть как-то разрядиться. За мной все слизеринские девчонки бегали, а Панси так вообще всегда под боком крутилась, но Астория… она попалась под руку. Конечно, за столько лет она повзрослела, похорошела, впрочем… ничем не отличалась от всех остальных девиц. Родители тогда мне сказали, что она идеальная кандидатура в невесты. Не просто намекнули, что хорошо бы на ней жениться, нет, поставили меня перед фактом, и закрутилось…Полгода назад мы поехали вместе с родителями в Швейцарию, там они и договорились о помолвке. Будь их воля, они женили бы меня на обеих сестрах Гринграсс… Вот и вся история…

Драко снова смотрит на меня из-под опущенных ресниц, потом гладит мою руку, сжимающую его ладонь. Мы молчим. Вот оно что, оказывается. Он женится не по любви, а по расчету. Какая-то часть меня радуется, но разум отчаянно твердит, что это ничего не меняет.

– Ну а ты? – он трет у основания безымянный палец на моей правой руке. – Расскажешь что-нибудь?

Сглатываю и качаю головой.

– Станет легче, – усмехается он, будто знает наверняка.

– Мы собирались пожениться, в начале июня, три года назад, сразу после моего дня рождения, – выдавливаю я. – Ваня… – имя дается с трудом, но дальше слова льются быстрым потоком: – Мой жених, Ваня, его брат Егорка и я жили вместе в доме недалеко от школы. Ваня уже тогда выпустился, и на майские праздники мы с Егоркой приехали к нему. Ночью… – к горлу подкатывает ком, но сосредоточенный взгляд серых глаз заставляет меня говорить дальше, – я спала в комнате с Егоркой, ему было страшно… – Произнося эту дурацкую фразу я, конечно, имею в виду, что страшно было мне. В потоке мыслей я как-то забываю упомянуть про фазу, в которой находилась луна. Полнолуние. Ну, один день до него, если быть до конца честной, но я всегда была так напугана, что мы с Егоркой сорвемся и как-то случайно заразим еще и Ваню, что на ночь до и ночь после полной луны уходила из нашей общей комнаты. – На дом напали… оборотни, – выдыхаю я последнее слово. – На дом, где только один совершеннолетний волшебник. Конечно, палочки всегда были под рукой, Ваня нам магией пользоваться не запрещал, поэтому

мы кое-как отбились от них. Правда, мне давно не было так страшно. Мы уже собирались бежать, но тут… – закрываю глаза, картина передо мной словно в тот день…

Девушка схватила мальчишку за руку и бросилась к двери. Взрыв оглушил обоих, и они повалились на постель. Ева на автомате прикрыла собой Егора. Пламя дохнуло жаркой струей, врываясь одновременно через окно и дверь.

«Ванечка!» – мелькнуло в голове у девушки, но мальчик еще отчаянно цеплялся за ее руку, иначе она бы уже прыгнула в огонь.

Трансгрессировать… Но куда там! Во-первых, лицензию выдавали только после восемнадцати. Во-вторых, леший бы с ней, с лицензией, но Ева до ужаса боялась трансгрессировать и старалась оттянуть момент обучения, а то и вообще подумывала забить на это дело, поэтому путь из дома был только ногами. Желательно, не вперед. Внезапно в комнате появился Наставник.

– Ева! – он схватил девушку за руку и сразу трансгрессировал на улицу, утягивая за собой и Егора.

Горячее пламя пожирало маленький домик метр за метром. Еву вырвало, как только она коснулась ногами холодного асфальта.

– Ванечка… – глухо прошептала она, отплевавшись, а потом надрывно заорала, пытаясь вырваться из кольца мужских рук, крепко держащих ее: – Ванечка!

На секунду в окне промелькнуло любимое лицо, искаженное маской страха.

– Ванечка!!! – срывая голос, девушка дернулась в еще одной тщетной попытке вырваться.

– Ваня! – плача, закричал мальчик, не отпуская ее.

– Нельзя, – Осмомысл Веславович одной рукой удерживал девушку, а другой – ребенка. – Ева, там слишком опасно!

Еще одна вспышка, и новый взрыв оглушил всех троих.

– Вытащите его! Сейчас же! – заплакала девушка, вцепившись в руку Наставника.

– Уже поздно… – профессор зельеваренья в ужасе смотрел на обвалившуюся крышу.

– Почему он сам не трансгрессировал? – задает Драко вопрос, который мучил меня не один месяц.

– Не знаю. Может, палочку выбили из рук, может… Я плохо помню следующие три дня… Будто и не было ничего… Очнулась только во время похорон. В могилу пустой гроб опускали, Ваню так и не нашли, там все сгорело… Наставник сказал… сказал, что, наверное, его… разорвало взрывом… Егорка… не понимаю, за что это ему… – слезы текут по щекам, а я сжимаю руку Драко, переплетая пальцы. – Потерял родителей в восемь, потом еще брата через два года… Почему? Почему так бывает? – утыкаюсь лицом в плечо моего бедного, загнанного в угол сероглазого Принца.

– Жизнь – дерьмовая шутка, – тихо говорит он, гладя меня по затылку, и целует в лоб.

Черная по краю татуировка зловеще смотрит на меня с левого предплечья Драко. Змея, вылезающая изо рта черепа. Страшная вещь, хоть я и видела ее уже не раз. Нет, не просто страшная. Ужасающая и гадкая. По взгляду Драко на нее мне становится понятно, что она ему так же отвратительна. Неосознанно я веду пальцами по змее.

– Хочешь знать, как она у меня появилась?

Вздрагиваю от его голоса и бледнею. Я хочу. Хочу знать все о нем, плохое, хорошее, хочу, чтобы он доверял мне. Как это возможно – знать, что человек та еще скотина, видеть в нем каждый маленький недостаток, но относиться к этому совершенно спокойно?

– Так хочешь?

– А ты хочешь рассказать?

– Я хочу, чтобы ты знала.

Совсем другой поворот событий. Не мне сомневаться в том, как нелегко оголять старые шрамы, я сама едва смогла облечь жуткую картину трехлетней давности в хоть сколько-нибудь внятные слова. Он не может рассказать, не хочет снова переживать это один. Но если Драко не хочет говорить, то можно…

– … показать, – срывается с губ остаток мысли. – У меня есть Омут Памяти.

Драко кивает головой, и я кидаюсь к шкафу, где стоит каменная чаша и лежат пустые флаконы для воспоминаний. Всего только два чистых. Остальные (с пару десятков) заполнены жемчужной не то жидкостью, не то газом моих воспоминаний о разговорах с ним. Впрочем, зачем нам «пересадочный пункт» в виде прозрачных склянок? Я пододвигаю кофейный столик и водружаю на него каменную чашу. Мой Принц касается палочкой виска, вытягивает из него длинную серебристо-белую нить и опускает ее в Омут Памяти. Он сверлит глазами чашу, и мне видно, как напрягаются мышцы под бледной кожей.