Talk to me (Поговори со мной)
Шрифт:
– Никакой… Драко… из тебя всегда никакой джентльмен…– облизываю высохшие губы. Хорошо, что он этого не видит: в кромешной тьме даже я со своим звериным зрением ничего не могу разглядеть.
– Разреши мне попытаться, – он на ощупь обводит рукой контур лица, скулы, доходит до линии губ.
Главное сейчас – не закрыть глаза и не позволить себе отдаться ощущениям.
– Что ты делаешь? – едва слышным шепотом спрашиваю я, когда он чуть задевает пальцем подбородок и движется ниже по шее.
– Хочу запомнить очертания твоего тела, – выдает он заготовленную, до
– Драко, мне не пятнадцать, я не куплюсь на это, – фальшь всегда возвращает мне разум. Хотя какой тут разум: я должна была давно оттолкнуть его, но дрожащие пальцы вместо этого сжимают его футболку.
– А здесь никто не продается, – говорит он.
Его тяжелое горячее дыхание на моих губах. И я закрываю глаза. Прикосновение, едва уловимое, тело тянется за ним, хотя остатки здравого смысла кричат: «НЕТ!».
– Драко…
– Последний раз, – его рука уже под моей футболкой, уже поглаживает грудь. Подвеска-волчица в очередной раз покидает шею. – Только один, последний раз, – обещает мой Принц, сжимая мою ягодицу, придвигаясь ближе, втискиваясь между ног.
«Последний раз, – обещаю себе я, смело и резко поддаваясь его ласке, алчно приникая к его губам. – Всего один раз…»
Момент – мы без одежды, без стеснений. Меня стремительно заполняет ощущение восторга, предвкушения. Он проходится губами по линии челюсти, шее, щекочет языком яремную впадинку. Но все это – быстро, нетерпеливо. Мы не виделись четыре дня. Четыре дня – ничтожный срок, когда есть недели и месяцы. Четыре дня – что четыре века, когда ты стремительно приближаешься к катастрофе.
Дверь закрыта: я помню, как щелкнул замок, поэтому можно дать себе чуть-чуть свободы. Можно судорожно, несдержанно, со стоном выдохнуть ему в ухо. Можно с рыком опрокинуть его на спину и забраться сверху, чтобы дразнить его, опускаясь почти до конца, чуть касаясь напряженной плоти, а потом ускользая.
В какой-то момент Драко это надоедает, он с силой давит на мои бедра, заставляя впустить его, и я вскрикиваю от неожиданности: мала еще, в такие игры с ним играть. Впиваясь ногтями в его плечи, дрожу несколько секунд, получив то, что хотела, а потом прижимаюсь ближе, жадно целую, позволяю ему оказаться сверху и извращенно наслаждаюсь ощущением принадлежности. Мы растворяемся друг в друге. Раз – и все. Как сахар в чае. Бесконечно.
Реакция на звуки во время сна у Егора была довольно странная, звериная: он мог легко игнорировать разговоры, звук будильника, дождь и ветер, но как только появлялось что-то необычное, чего не должно было, по идее, быть, парнишка сразу просыпался. Ева, конечно, производила уйму шума даже во сне, но крик – это уже слишком! Наверное, кошмары вернулись, нужно ее разбудить. В детстве Егор не решался приходить к ней, хотя слышал всхлипы из ее комнаты, слышал, как она стонала во сне.
До него не сразу дошло, что дверь «открыта» с другой стороны. По кромке болтались петли, видимо, она просто не выдержала веса и сорвалась, но вот замок был в порядке. Егор уже собирался как можно аккуратнее отодвинуть дверь, чтобы
– Драко…
Егор замер, уже касаясь двери. Он встряхнул головой, потер глаза, ущипнул себя, чтобы убедиться, что не спит.
Тихий блаженный вздох. Низкий мужской хрип.
Ночная тьма скрывала Егора и скрывала все от него. Он закрыл глаза, обостряя нюх и слух. Сладковатый женский аромат, смесь апельсина, розы и ванили. И другой, чужой запах. Тяжелый, подавляющий.
Парнишка продолжал стоять за дверью, дрожа от гнева. Из-под сомкнутых век потекли слезы. Хотелось выбить дверь, посмотреть этой лживой, подлой гадине в глаза… Только тело не слушалось: чувство обиды заполняло его с головы до пят, но осознание потери было сильнее. Он потерял уже немало важных людей. Родители, брат… за пять лет два друга обратились соперниками, трое стали чужими, и только Ева оставалась островком безопасности. Постоянством. Координатой «ноль, ноль, ноль».
Ноги сами вынесли Егора на улицу, в клубящийся холодный туман. И он побежал. Прочь, не разбирая дороги, продираясь сквозь деревья, не обращая внимания на колючки, цепляющиеся за серо-коричневую шерсть. Бежал туда, где, может быть, были его сородичи.
Женщины веками мучают мужчин, «позволяя» им заниматься с собой сексом. Но все это такая чушь! Нам тоже это нравится. И прелюдия нравится не меньше, чем сам процесс. Нравятся прикосновения, вздохи, стоны, хрипы. Нравится чувствовать себя слабой, уязвимой в руках мужчины, которому можно довериться.
И то, как Драко смотрит на меня сейчас, и то, что он словно внутри моей головы, словно знает, чего я хочу… ни с чем не сравнить. Мы слились, совпали. Как куклы, которые идеально смотрятся вместе и не могут стоять по-отдельности.
Мы лежим, пытаясь отдышаться. В ушах до сих пор звенит его последний стон, в глазах стоят белые пятна, разлетаясь звездочками. Так сильно было в первый раз…
– Ты… как? – слова ему удается произносить только на выдохе.
– Голова… кружится, – как, впрочем, и мне.
– Круто, – Драко определенно ухмыляется. – Может… еще разок?
– Сволочь.
– Это еще почему? – он поворачивается ко мне, подперев голову рукой.
– А как же: «Только один раз»?
– Ну ты ведь мне не поверила? – он находит мою голову и поглаживает волосы.
– Сволочь… – тихо повторяю я.
– Ага.
Мы долго молчим, держась за руки, переплетя пальцы.
– Слушай… эмм… помнишь, я говорил тебе, что хорошо бы сделать после секса?
– Драко Малфой, не говори мне только, что собираешься отправить меня на кухню сейчас, – он просто обязан услышать угрозу в моем голосе.
– Нуууу… не отправить. Попросить. Очень зажевать что-нибудь хочется.
– Да ты… нет, ну в самом деле!
– В последний раз?
– В последний раз, и можешь быть в этом уверен, – метнув в него подушку, нехотя встав с постели, я надеваю свою длинную футболку и отправляюсь на кухню. Вроде с ужина еще что-то должно было остаться…