Там-2
Шрифт:
– Ну, судя по моей жизни – не такая уж она и долгая оказалась, - я пытался хоть как-то оправдаться. И понимал это.
– Это не оправдание, - словно прочел Василий мои мысли. Для Христа и 33 года были достаточны. Так что, время у тебя было. Жить, дорогой мой, надо сегодня, а не завтра! Завтра может быть уже поздно. Завтра может и не быть! Есть только сегодня и сейчас. Привыкли мы все откладывать на завтра, на потом. Потому и живем сегодня только грешной жизнью, понимая это и оправдываясь данным себе словом, но на завтра. Иди, Георгий. Иди и думай. Когда поймешь, что душа твоя чиста и в голове твоей все ясно, как в солнечный голубой, звенящий от прозрачности день, вот тогда ты сам поймешь, что достиг именно духовного совершенства. И нет ничего выше этого. Тогда ты почувствуешь себя совершенно другим человеком, и все вещи и люди вокруг тебя примут другой, единственно правильный смысл! И последнее. Не думай, что чем пуще ты бьешься лбом об пол, прославляя Господа, тем быстрее ты искупишь свои грехи. Нет, только искренние раскаяния и очищение души могут дат тебе полное просветление и вечную жизнь. Ты можешь и не молиться вовсе, но прийти к этому ты должен. Конечно, это дано не каждому, но я в тебя верю, есть в тебе что-то настоящее, без фальши. А это самое важное!
– Как же я, отец Василий, смогу молиться не в стенах церковных, а в своей лачуге? Да разве ж это может привести к раскаянию?
– Церковь, брат мой, дана человеку, чтобы он стал ближе к богу. Она создает ему настроение и обстановку, в которой он чувствует свою близость к богу. Здесь он может успокоиться, искренне покаяться и, глядя Богу в глаза, испросить у самого себя: достойно ли я живу, и что ждет меня в царствии господнем? И свидетелем тому будет Господь!
– Кажется, я тебя понял. А скажи мне, как тогда людям относиться к любви? Тоже, как к удовлетворению?
– Нет, любовь – это особое чувство. И дается она только избранным. А уж любовь обоюдная, разделенная – вообще единицам. Это подарок господен исключительным людям, практически Богом помазанным. Это чувство нужно ценить и дорожить им, как самым главным и основным в жизни человека. Беден тот, кто не испытал любви за всю жизнь. Пусть, даже безответную. Это наказание. Вроде бы, не испытал – ну и Бог с ним? Ан нет! Это чувство святое, хрупкое и, к сожалению, временное. У каждого она проходит по-своему. Ну, да что тебе об этом говорить? Ты и сам все не хуже меня знаешь. Ну, об этом можно говорить вечно. Давай-ка прощаться. Поздно уже, спать пора.
Проходили дни, месяцы, годы. Я так и не завел себе друзей. И вообще, до меня доходили слухи о том, что я прослыл человеком нелюдимым и необщительным. Я н придавал этому значение. Пусть лучше будет так. Меньше будут лезть в душу со своими проблемами. А их хватает у всех. Безусловной моей отдушиной было ожидание и сами встречи со своими родными. Это были минуты моего счастья. К сожалению, случалось это не часто. Но, в принципе, я был практически в курсе всех земных дел своих близких. Как-то раз, Давид сказал мне, что в раю совершенно другой коннектор. Практически, как телевизор. Нужно только включить – и пожалуйста, ты можешь связываться в любой момент. Ну, по крайней мере, смотреть на них точно. А связь вроде бы тоже по времени. Оно и правильно. Нечего их мучить своим постоянным общением. Мало того, еще и быть в курсе всех земных дел. Вот это здорово!
Итак, дни и годы шли своим чередом. Я стал на удивление спокойным и рассудительным, практически не раздражался, в моей душе настало некое спокойствие, равновесие и доброжелательность ко всем и ко всему.
Этот день я никогда не забуду. А день был абсолютно обычным. Только небо было синим-синим как море. Пели птицы, светило солнце. Настроение было прекрасным. Я сидел за работой, когда вдруг услышал в прихожей голоса. Дверь открылась, и на пороге появился сначала Давид, следом за ним в дверь пробрался Франсуа, а за ними появился Василий. Вот это делегация! Я даже автоматически встал со скамьи, приветствуя дорогих гостей. Никогда они еще не приходили ко мне все вместе. Лица их были доброжелательны, они улыбались и что-то шептали друг другу на ухо, после чего заливались громким и заразительным смехом. Визит такой почтенной публики явно меня взволновал, я напрягся, предчувствуя что-то такое… Скорее всего, хорошее. Под ложечкой засосало и меня начало немного подтряхивать.
– Приветствуем тебя, хозяин! – обратился за всех Давид. Мы пожали друг другу руки. – Напугали тебя? Ты уж не серчай, мы к тебе с благими новостями, - Давид оглянулся и, как бы, передавая слово отцу Василию.
– Георгий, дорогой ты мой сын! – торжественно, как на богослужении, начал Василий. – Мы пришли поздравить тебя и пожелать счастливого пути и праведной жизни!
Я стоял, как столб, пот выступил у меня на лбу и на спине. Я боялся пошевелиться.
– Да ты хоть понял, с чем мы пришли? – не выдержал Франсуа.
Я только что-то промычал невнятное и замотал головой. Потом, внезапно, поняв, закивал.
– Да, да! Пришли мы тебе проводить в путь-дорогу, в рай! И мы очень счастливы за тебя, за то, что ты действительно это заслужил своим праведным отношением к миру вселенскому, за то, что очистил душу и теперь ты имеешь полное право жить в самом лучшем месте на земле и небе – в раю!
Слезы вырвались и полились у меня как-то совсем внезапно. Я даже не пытался их остановить. Бросившись к моим друзьям, я обнимал и целовал каждого, не веря в свое счастье! Так продолжалось минут пять. Первым в руки себя взял Давид. Он смахнул слезу со своих густых черных ресниц, и торжественно произнес: - Готов ли ты, Георгий, перейти в лучший мир и жить там по законам божьим до тех пор, пока Господь не решит твою участь на небе или земле?
– Да, готов, - я с готовностью кивнул.
– - Прощай, друг! Береги себя и своих близких, не забывай про нас и про тех, за кого ты будешь с этого времени отвечать!
Давид взмахнул рукой, моя каморка наполнилась густым дымом, я перестал видеть своих друзей. Но этот дым совсем не жег глаза, а его запах был похож на запах ладана. Вдруг, прямо перед моими глазами сверкнула молния, и грянул оглушительный раскат грома! Мне показалось, что теряю сознание. Я пошатнулся, меня что-то подхватило, подняло как пушинку, и я полетел. Дух захватило, я попытался даже задержать дыхание, чтобы не задохнуться в полете. Не знаю, долго ли это продолжалось. Через секунду я провалился в какое-то блаженное состояние и закрыл глаза. Когда я, наконец-то их открыл, почувствовал под ногами твердую почву. В лицо мне ударил яркий солнечный свет. Я стоял посредине какого-то прекрасного зеленого парка, усеянного небывалыми цветами и чудными растениями, вокруг доносились трели неземных птиц, раскрашенных дивными многоцветными перьями. Дорожки в паке были усыпаны красным гравием и уносили в далекие детские воспоминания. На душе стало так приятно и тепло, что захотелось петь и танцевать, кричать от счастья и радости. Вот она, духовная благость! Ради этого стоило и жить, и умереть, и пройти все невзгоды, трудности и лишения! Я стоял и жадно вдыхал этот удивительный воздух. Воздух настоящей, неподдельной свободы и счастья! Наконец, я очнулся от этого эйфорического оцепенения и медленно двинулся по дорожке. Я не знал, куда я иду, но мое сознание само направляло меня туда, где и начиналось продолжение моей судьбы. Вот так я и дошел до этого места, уважаемый. А дальше тебе все известно. Извини, дорогой, я не спросил у тебя имя? Растерялся, наверное.
– Лука я.
– Так ты же святой? Господи, вот уж не ожидал, что когда-нибудь познакомлюсь с таким уважаемым человеком! Рад, очень рад! – Георгий тряс руку Луки, счастливо глядя ему в глаза.
– Руку-то не оторви, - засмеялся Лука. – Спасибо, что рассказал все про себя без утайки. Это мне по душе. Определю я для тебя приличное жилье. Будешь потихоньку обживаться, быт строить. А пока хочу тебя определить с твоим местом по жизни небесной.
– С работой?
– Ну, как тебе сказать, можно это и работой назвать. Больше это похоже на обязанность. Почетную и ответственную. Думаю, ты до этого уже дорос. Будешь теперь ангелом-хранителем! И подопечную я тебе выбрал по вкусу – дочь свою младшую. Будешь теперь оберегать ее от невзгод, следить, чтобы не болела, ограждать ее от неприятностей и бед. Конечно, до этого этими полномочиями был наделен твой зять, но мы и сейчас у него этого не отнимаем. Просто, вдвоем будет надежнее! Он на земле, ты – на небе. Это не говорит о том, что остальные твои близкие должны лишиться твоей помощи и поддержки. Отнюдь! Но, основной твой объект – младшая дочь. Понял меня, служивый?
– Лука хитро прищурился и заглянул Георгию в лицо.
– Конечно, уважаемый, конечно! Я об это и мечтать не мог! Спасибо тебе, дорогой! Век тебя не забуду! Ни один волос не упадет с ее головы! Спать не буду, есть не буду, все время буду следить за ней, как горный орел с высоты! А как же мне ей можно помочь, если я так далеко?
– Это-то, как раз, и не проблема. Тебя научат. И учитель у тебя будет со стажем. А вот и он идет.
На дорожке парка показались две фигуры, которые медленно шли, держа друг друга под руку, не спеша, и о чем-то тихо разговаривали. Это были мужчина и женщина, пожилого возраста, но чисто и аккуратно одеты в немодную, но выглаженную и бережно сохраненную одежду прошлого века. Подойдя ближе, они с почтением поздоровались с Лукой, коротко справились о делах, погоде. Наконец, Лука представил: