Там, далеко, за порогом дома
Шрифт:
Даже сейчас, во время мыслительной медитации, Нот Мэйден взволновался. Жестокость генетических экспериментов – и проводивших их людей – вызывала у него омерзение; возможно, потому что сам он был способен на не меньшую жестокость – чтобы не допускать подобного впредь.
Вскоре после провала проекта «Гений» Империя пала, а вознесшаяся на ее руинах Федерация немедленно и строжайше запретила все исследования в области евгеники; но причиной этого запрета были отнюдь не только невинные шалости малышки Кины…
Лотам оказался именно тем «образцом», которого так ждали генетики! Молодой уникум своим появлением оправдывал название проекта. Он способен был совершить переворот в науке – и совершил его.
В двадцать один год он создал первый во вселенной Искусственный Разум. Но, вместо того чтобы заставить его служить на благо человечеству, Лотам соединил его со своим! Парадоксальная алогичность мышления «образца» и абсолютная логичность Искусственного Интеллекта – фантастический симбиоз, явивший миру ересиарха Энергий.
В поисках пути к господству над законами мироздания Лотам заключил союз с «джиннами» (как ему это удалось, до сих пор оставалось загадкой), а с их помощью легко поработил планету, на которой когда-то был сотворен. Так система Ван Зейна получила прозвище «Черная дыра» – любой корабль, входивший в нее, бесследно исчезал.
Но Федерации все же удалось запустить на Ван Зейн Прайм несколько жучков-шпионов – замаскированные под метеориты, они падали на поверхность планеты Лотама.
Выяснилось, что сумасшедший гений убил далеко не всех ее обитателей: большинство жителей подверглись сложной операции на мозге, и в результате стали слугами-зомби провозвестника новой веры – веры в божественную сущность нового мессии.
Тогда же узнали и то, что Лотам вообще мало интересуется людьми: его занимали только законы гравитации, управляющие Вселенной. И ересиарх работал над тем, чтобы поставить их себе на службу…
Потом была печально известная атака на Ван Зейн Прайм, когда семь могучих крейсеров Федерации были уничтожены меньше чем через минуту после выхода из гиперпространства. А затем – долгое исследование энергетического феномена Лотама.
И, наконец, были еще ненависть и отвращение, и инстинктивный ужас, которые испытывали все граждане Федерации – стоило им вспомнить о чудовищном порождении их собственных алчных умов…
«Безграничное стремление к власти (над людьми или над природой, не важно) – самый страшный из людских пороков, – думал принц, уже находясь на пороге перехода к созерцательной медитации. – И ограничение этого стремления – естественная функция общности людей; для этого и существует Федерация. Для этого и существует должность Исполнителя Приговоров в Ложе Равновесия…»
Через три часа принц прекратил медитацию, заказал и съел суп из каллерианских моллюсков, запив их довольно средненьким белым вином (лучшего на «Катрин VII» не было), и лег спать. Он видел во сне метагалактику и симпатичную девушку из рекламы косметического салона на Легате IV; девушка собирала крупные красные ягоды, растущие у самой земли на зеленой поляне, и улыбалась ему…
Еще через четыре с половиной часа его разбудило взволнованное обращение из интеркома.
3.
Унт Дорон несколько минут стоял у двери каюты, не решаясь войти, и эта нерешительность столь явно отражалась на его простом и открытом лице, что это было уже даже непристойно для офицера службы внутренней охраны.
Почему принц обратил на него такое внимание? Чего хочет от него этот непостижимый человек-загадка? Его просьба – знак доверия, странное наказание или какая-то неведомая проверка? И – как теперь обратиться к нему?..
Наконец лейтенант нажал кнопку интеркома:
– Ваше высочество, капитан ждет вас на мостике!
Через две секунды раздался знакомый мелодичный голос:
– Прекрасно, лейтенант. Но пусть он подождет еще немного. Войдите в каюту.
Дверь исчезла в стене, и Унт подчинился.
Нот Мэйден одевался; он выглядел свежим и отдохнувшим, и Дорона взяло сомнение, что это он разбудил принца: быть может, тот совсем не спал, ожидая его прихода? Но зачем? К чему все это представление?..
Принц надел китель, вставил в глаз монокль, натянул перчатки. Повернулся к лейтенанту. Объектив поливизора вновь впился в Унта, и на лице принца тотчас же появилась ободряющая улыбка.
– Ваше высочество! – вдруг произнесли губы Дорона. «Что я делаю?!.» – Будет ли мне позволено задать вам вопрос?
– Браво, лейтенант! – улыбка принца стала шире; казалось, он искренне обрадовался словам Унта. – Считайте, что вы уже задали его. И получили положительный ответ.
«Положительный ответ?.. Что бы это значило?..» – недоумевал Дорон.
– Да: мое внимание к вам действительно неслучайно. И для вас это, бесспорно, хорошая новость… То, что я скажу сейчас, вам, несомненно, покажется неожиданным. Но мой анализатор сделал вывод, с которым я полностью согласен, – Унт замер, боясь шелохнуться; улыбка не сходила с лица Нота Мэйдена. – Вы обладаете потрясающей интуицией. В девяносто девяти случаях из ста вы точно знаете, как нужно поступить – и почти никогда не ошибаетесь. Причем происходит это подчас помимо вашей воли. К сожалению, вы не всегда отдаете должное своим предчувствиям – а зря!
– Но… как такое возможно?! Разве есть способ определить… уровень интуиции? – поразился Унт.
– Да. По особому энергетическому рисунку в одном из спектров. Ученые еще не нашли разумного объяснения этому феномену – но уже научились пользоваться им. По-видимому, это как-то связано со свойствами четвертого – временного – измерения.
С этими словами принц включил голо-плащ и вышел из каюты. Дорону оставалось лишь последовать за ним.
Они вошли в лифт, и Унт уже думал, что на этом их разговор закончится, но принц неожиданно обратился к своему спутнику: